Fairy stories
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика
| Главная » |
"Unstained", Romance, PWP, NC-18, Ёдзи/Ая.
Название: "Разбуженный" (в оригинале "Unstained") Автор: Eleanor K. Жанр: Romance, PWP Рейтинг: NC-18 Пары: Ёдзи/Ая, своего рода Масафуми/Ая Перевод: Irmie Редактура перевода: Lavender Prime Разрешение автора на перевод и публикацию: получено. Оригинал: http://emungere.livejournal.com/64938.html Предупреждения: тентакли, связывание и ангст, о боже! Краткое содержание: Ае снятся тревожащие сны. Ёдзи мертвецки напивается. Результат – порно. Примечания автора: спасибо Chrissy, которая указала мне на фик с тентаклями по Смоллвилю, подавший идею для части рассказа об Ае и Ёдзи, и за то, что она отредактировала его, когда я закончила. Ты лучше всех. Ая знает, что ему снится сон. Но от этого не легче. Знает, что происходящее не реально, но ощущения его вполне реальны. Он знает, что должен проснуться, но не может. Особняк Масафуми опять объят пламенем. Ая стоит прямо в сердце пожара. Снова. Но теперь он один. Ни Ёдзи, ни Кена, ни Оми. Нет даже Шрайнт. Только он, и где-то за стеной пламени – Масафуми Такатори. Ая идет сквозь огонь, но он не обжигает его. Пламя только лижет кожу и кажется нежным и теплым, даже когда сжигает всю одежду, и он остается обнаженным, но и нагой продолжает сжимать катану в руках. Что-то скользкое и влажное обвивает его лодыжку. Ая смотрит вниз и рубит, но на его месте тут же оказывается другое, и безумное лицо Масафуми склабится на него через клубы дыма. Щупальца обвивают его плечи, но, сколько бы он ни рубил, их место тут же занимают все новые и новые, и так продолжается, пока одному не удается обхватить его меч и вырвать оружие из рук. Масафуми просто играл с ним все это время. Мог взять его с самого начала. Как сейчас. Скользкие, но не отвратительно слизистые, а теплые и сильные, они охватывают его талию, руки, ноги, вздергивают в воздух. Ему не на что опереться. Беспомощный, висит он в объятьях чудовища. В лице Масафуми не осталось ничего человеческого, улыбка застыла в вечном оскале мертвого черепа. Он тоже обнажен, и его тело блестит от пота. Он молча наблюдает за Аей, и Ая чувствует вес его взгляда всей кожей, каждой клеткой ощущает, что он задумал. Щупальца спиралями свиваются вокруг его тела, каждое действует с четкостью послушной марионетки. Они поднимают его руки, легкими прикосновениями пробегают по бокам. Ая бьется, но у него ничего не выходит. Он не может сдвинуться даже на дюйм. Они медленно разводят ему ноги, сгибают колени, выворачивают их в стороны. Мгновенье ничего не происходит, и, обнаженный до предела, он просто висит в тишине, ожидая неизбежного насилия. Ощущая ласкающие порывы теплого воздуха всей кожей, от чего она становится чувствительной и уже сама горит, вспыхивает собственным пламенем, ожидая настоящего прикосновения. У него встает задолго до первого влажного, скользкого движения по члену. У него эрекция, и Масафуми смеется над ним, обвивает его плоть щупальцем, сжимает, пока Ая, прерывисто дыша, не запрокидывает голову, стараясь сдержаться и не начать умолять о насилии над собой. Ведь происходящее должно оставаться насилием, пусть Ая сам отчаянно хочет этого, пусть даже сам он ни разу так и не говорит «нет». Ая корчится в воздухе, толкаясь бедрами в пустоту, но, как бы он ни изгибался, не может получить ничего больше и ничего меньше. Бурлящая теплая масса охватывает его член и доводит до предела, но на самом краю сжимает у основания и останавливает смертельно сильным захватом. Ноги Аи разводят еще шире, и что-то скользит по бедру вверх, под мошонку, касается входа в его тело и проталкивается внутрь. Тонкое и извивающееся, оно вползает в него, находит простату и трется об нее, двигается внутри него снова и снова, и Ая изгибается, дергаясь судорожно ему навстречу, но у него ничего не выходит. Он закрывает глаза. Он так близко, что это убивает. Еще одно щупальце едва задевает его соски, потом сильнее и сильнее. Другое давит на губы, проталкивается между ними. Ая берет его в рот, чувствуя вкус крови и гари, приправленный порохом, и покорно сосет, а оно трахает его прямо в горло. Щупальца Масафуми входят в его тело снова и снова, растягивая его. Широко раздвинутые ноги Аи начинают болеть. Он стонет, принимая вторгающееся в рот щупальце, потеряв разум только от ощущения его внутри, от осознания собственной беспомощности. И тут все замирает. Они все еще внутри, все еще растягивают его, но уже не двигаются. На члене Ая чувствует только давящий захват у самого основания. Щупальце выскальзывает из его рта и начинает вырисовывать влажные узоры на шее. Он судорожно глотает воздух. Осклабленные в приклеенной улыбке уголки губ Масафуми приподнимаются, и Ая знает, чего он хочет. – Пожалуйста, – произносит Ая. Улыбка становится шире. От единственного короткого толчка, которым Масафуми входит в него, Ая выгибается и запрокидывает голову. Электрические импульсы удовольствия бегут по всему телу. Уже почти, черт, почти. – Пожалуйста, – хрипит Ая. – Пожалуйста, прекрати, хватит, дай мне кончить, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... – Его голос обрывается, и к члену снова прикасается что-то, быстро и грубо двигается по нему, и Масафуми трахает его в рот и в задницу и гогочет над ним, и Ая слышит его голос: – Я победил. *** После таких снов Ая всегда просыпается, запутавшись в простынях, весь в поту и уже сжимая рукой болезненно твердый член. Он кончает за несколько секунд, но гораздо больше времени ему нужно, чтобы успокоиться и побороть дрожь. Он старается как можно быстрей смыть с себя следы кошмара. Знает, что должен сменить простыни, потому что не сможет уснуть, пока не перестелет постель, но он уже не хочет спать. Вместо этого Ая идет на кухню и заваривает чай. Спускаясь по лестнице в подвал, он склоняется над чашкой, пар жжет ему глаза. До утра он лучше посидит на диване. Но место уже занято Ёдзи. Он лежит, закинув ногу на спинку дивана и устроив голову на подлокотнике так, что смотрит прямо на Аю, но вверх тормашками, и машет ему рукой. – Привет. – Слово тянется и дрожит, его сопровождает глупая ухмылка. Ая разворачивается, решив вернуться в свою комнату. Ёджи пьян, и странно, что в таком состоянии он может двигаться настолько быстро, но он уже стоит рядом, забирает у Аи чай и тянет за собой на диван. – Эй, не надо, не уходи из-за меня. Все в ажуре, да? Все хорошо. Давай. Сядь. Посиди со мной. Ая сидит на краешке дивана и думает о четырех ночах за прошлые две недели, когда между ними разыгрывалась одна и та же сцена: пьяный, счастливый и разомлевший Ёдзи – и рядом он сам, с тяжелой после отравленных, разъедающих душу снов головой. Ая не понимает, почему каждый раз остается сидеть с ним. Ёдзи внезапно ложится, опускает голову ему на колени, поворачивается на бок и вздыхает. Его щека оказывается очень близко к паху Аи, нос едва не касается живота. Фудзимия замирает. – Ёдзи... Ёдзи обнимает его за талию, ладони пробираются под рубашку, ложатся на спину. – Ты теплый, – бормочет он, чуть сдвигается, и от этого движения член Аи вздрагивает. – Расскажи мне, что случилось, – просит Ёдзи. – Ничего не случилось. Слезь с меня. – Но сам Ая не двигается, едва дыша. Он ужасно хочет, чтобы Ёдзи остался там, где лежит сейчас, теплый и настоящий, успокаивающий бальзам его взбудораженным мыслям. – М-м-м... Что-то случилось. Ты же знаешь, мне можно рассказать. Я ведь все равно завтра ничего не вспомню. Либо Ёдзи говорит правду, либо он очень хороший актер. Но, как бы там ни было, он еще ни разу не упомянул о тех ночах, когда вот так же лежал у Аи на коленях. Может быть, в этом и нет ничего удивительного, ведь Ёдзи пьет, чтобы забыть. По крайней мере, так думает Ая. Он никогда не интересовался, никогда у него не спрашивал. Фудзимия гадает, какой будет правда на вкус. Он сомневается, что сможет рассказать. От одной мысли об этих словах Ая давится, желчь обжигает ему горло. Его мутит, и он возбужден. – Не может быть, чтобы все было так плохо. – Ёдзи похлопывает его по спине, пальцы осторожно скользят по коже. – Станет легче, если поговорить. Расскажи мне. – Не станет. – Станет. – Идиот. Ты же даже не знаешь о чем речь. – Так скажи мне. Ая замирает, кружка чая касается его нижней губы, он приоткрывает рот, вдыхает запах. – Мне снится Масафуми Такатори. Ая делает глоток, удивляясь, как легко ему дались эти слова. Чай обжигает его язык до онемения, до потери чувствительности. Ая ждет реакции Ёдзи. – Мне он тоже снится. Тот последний бой. – Голос Ёдзи уже не такой приглушенный. Он повернулся, чтобы видеть Аю. – Не так. – А как? Их взгляды встречаются, они смотрят друг на друга, и Ёдзи сонно моргает, зеленая радужка прячется под длинными ресницами. – Эротические сны. Глаза Ёдзи, к вящему удовлетворению Аи, широко распахиваются. Такой шок на лице Кудо почти стоит тошнотворного ощущения, скручивающего желудок. Ёдзи переворачивается на спину, крепче прижимая к себе Аю, положив ладонь ему на бок прямо под ребрами. Его губы приоткрываются, но он так ничего и не произносит. Ая смотрит, как розовый язык очень быстро пробегает по губам. Он хочет коснуться Ёдзи там же, почувствовать оставшийся влажный след. Это все ерунда, уговаривает он себя. Все из-за этого сна. Но если уж хотеть кого-то, то пусть лучше это будет Ёдзи. – Расскажи мне, – говорит Ёдзи, когда тишина натягивается тонкой рвущейся проволокой. – Та ночь, когда горел особняк. Я с ним один. Он ... – Что? – Хватает меня. Я не могу вырваться. А они... они меня обвивают. Ая не может отвести взгляд от губ Ёдзи. – Тебе понравилось, – говорит Ёдзи, его голос глубокий и хриплый. – Я чувствую по твоему запаху. – Нет. Ёдзи трется о пах Аи, задевая носом ширинку его пижамы. Ая выдыхает резкое: – Не надо. – Тебе понравилось. Ты от этого кончил. Приснился мокрый сон, как маленькому мальчику. – Перестань, – говорит Ая, но его голос прерывается, потому что ему не хватает дыхания, и в нем не слышно «нет», только «пожалуйста». – Признаешься, и я перестану. Горячее дыхание на его обнаженном члене через ткань. – Мне понравилось, – шепчет Ая, хотя знает, что Ёдзи лжет, знает, что он не прекратит. – Ты кончил от этого сна. – Нет. – Да. – Нет, я... После. Он чувствует, как изгибаются в улыбке губы Ёдзи, чувствует влажное касание горячего кончика языка на складке между бедром и пахом, от этого прикосновения ткань намокает. – Тогда, значит, думал об этом, когда кончал. Наверняка не заняло много времени. – Да, – задыхается Ая. – Нет. – Тебе понравилось, как он держал тебя. – Ёдзи обхватывает его запястье, с силой сжимает, забирает у него кружку и ставит ее на пол. – Понравилось чувствовать себя в чужой власти, в ловушке, из которой не вырваться, не убежать. Ая мотает головой, но свободной рукой Ёдзи царапает его спину, потом хватает за другое запястье. Он пытается вывернуться, но Ёдзи держит его так же мягко и податливо, как и щупальца из сна, следует его движеньям, когда Ая бьется, но не отпускает. Голова Ёдзи соскальзывает с его колен, и Ая пытается встать, но, болезненно вывернув запястья и не успев уловить движения Ёдзи, оказывается лежащим навзничь на диване. Кудо наваливается на него сверху, заводит руки за голову, сжимая так, что наверняка останутся синяки, всем телом вминает его в диван, но Ая уже перестал сопротивляться и не помнит, когда это случилось. Язык оставляет обжигающе влажную дорожку на горле Аи, потом Ёдзи поднимает голову, и смотрит на него. – Ты говорил ему «нет»? – спрашивает он. Ая может только покачать головой. Ёдзи улыбается. Вжимается в его бедра своими. Ая закрывает глаза и стонет. – Это значит «да»? – Опьянение и возбуждение делают слова Ёдзи невнятными. – Это значит «пожалуйста»? Ая не в состоянии ответить. Он мотает головой по дивану, потерянный, ищущий. Одной рукой Ёдзи удерживает его запястья, другая опускается ему между ног и гладит его член сквозь брюки, лаская тонкой тканью чувствительную плоть. Горячее и резкое дыхание вырывается из горла Аи. Ноги Ёдзи сплетаются с его. – Да, – шепчет Ёдзи прямо ему в ухо. – Должен был догадаться, что ты захочешь такого. Неудивительно, что мне до сих пор не везло. Бедра Аи подаются навстречу ласкающей ладони. Он не понимает этих слов. Ёдзи никогда не пытался ему что-то предлагать. Ведь он заметил бы? Заметил? Но сейчас Фудзимия не может думать ни о чем, кроме руки, медленными, дразнящими кругами разминающей его член, ни о чем, кроме отчаянных звуков, вырывающихся из собственного горла. Не может думать, не может дышать, может лишь извиваться, чувствовать, желать. Ёдзи снова припадает к его шее, царапая зубами под ухом, с силой впиваясь губами. Его рука втискивается под пижаму Аи и сжимает член. Влажные поцелуи в шею перемежаются шепотом: – Я дам тебе то, что ты хочешь, – говорит Ёдзи. – То, что тебе нужно. И он приникает к губам Аи, и Ая уже сам пьян – от привкуса алкоголя, от удовольствия, от возбуждения. Ёдзи дрочит ему сильно, грубо, быстро. Ая слабо пытается стряхнуть удерживающие его руки. Язык почти трахает его рот, палец обводит головку члена на каждом движении. Ая закрывает глаза, давя всхлипы губами Ёдзи, кончая, ощущая каким чувствительным стал натертый почти слишком грубыми прикосновениями член. После этого он в состоянии только дышать. Ёдзи неторопливо целует его, продолжая сжимать запястья. Наконец, Кудо поднимает голову и заглядывает ему в глаза. – А ты? – спрашивает его Ая, зная, что сейчас Ёдзи может просить все, чего захочет, страшась того, что он может попросить в ответ, но страх не убивает желание. Ёдзи криво ему улыбается и качает головой: – Слишком нализался. Так что сейчас ни на что не годен. – Он, прищурившись, смотрит на Аю, и, хотя он пьян, в его глазах чувствуется что-то внимательное, взгляд кажется осмысленным. – Когда протрезвею, смогу сделать тебе гораздо приятней. Гораздо, гораздо приятней. Ая не может выдавить ни слова в ответ. Он чувствует, как тело Ёдзи прижимается к нему, чувствует собственную липкую и остывающую сперму на коже, тупую боль в запястьях, на которых, похоже, к утру появятся синяки. – Что скажешь? – спрашивает Ёдзи. – Лучше снов, правда? – Ты... Ты ведь утром даже не вспомнишь. Ёдзи пожимает плечами. – Такое я могу и запомнить. Или ты можешь мне напомнить. Ая закрывает глаза. – Ложись спать, Ёдзи. Слезь с меня и ложись спать. Ёдзи отпускает его руки, и Ая давит стон боли от того, что кровь приливает к онемевшим запястьям. Кудо встает, опираясь о диван; там, где он только что лежал, остается только холодная ткань обивки. – Предложение остается в силе. – Ёдзи спотыкается и усмехается ему. – Даже если я не в силах. Он, пошатываясь, идет к лестнице и начинает осторожно подниматься. Ая смотрит на него, пока тот не скрывается за поворотом, но Кудо так и не оглядывается. | |
| Просмотров: 1683 | Рейтинг: 5.0/3 | |
| Всего комментариев: 0 | |
