Fairy stories
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика
| Главная » |
"Girl", NC-17, Ая/Ёдзи, Ая/Шульдих, Глава 4, продолжение
*** – Эй, рыжулька! Шедший по тротуару Ая обернулся и увидел двух мотоциклистов, подъехавших к бордюру рядом с ним. Он немедленно встал в боевую стойку. Хотя катана осталась в машине, его тело и без нее было совершенным оружием. Мотоциклисты сняли шлемы, и оказалось, что это две женщины. Одна уставилась на Аю, не пытаясь скрыть откровенно бесстыжего, голодного взгляда, другая просто одобрительно его рассматривала. – Я тебя уже битых пять минут докричаться пытаюсь! – возмутилась похотливая. Короткие, топорщащиеся волосы придавали ей мальчишеский, но очень привлекательный вид, а туго обтягивающий кожаный костюм выгодно подчеркивал стройное атлетическое сложение. – Не все воспринимают «Эй, красотка!» как обращение, Юкио, – урезонила ее не такая худощавая, более фигуристая спутница. – Твоя подруга права, – согласился Ая. – Но это правда! – воскликнула Юкио. – Ты красотка. Странно, ее напористость и прямота абсолютно его не обеспокоили, но все же он сказал: – Сомневаюсь, что стоит разговаривать с незнакомыми людьми. – С незнакомыми? Мы не незнакомые. Я – Юкио. А эта застенчивая девушка – Хируми. Как тебя зовут? Почему бы и нет? Они вели себя так дружелюбно. Он пожал плечами. – Ая. – Ну вот и познакомились. Мы теперь такие хорошие друзья, что хотим пригласить тебя познакомиться с остальными нашими подругами. Самая обычная вечеринка «только для девушек». У меня ведь хороший байк, да? – Да. – На нем приятно прокатиться. И на мне тоже, – мурлыкнула Юкио и захлопала ресницами. Хируми рассмеялась и прикрыла глаза руками, словно не могла вынести самого вида соблазнительно изогнувшейся на сиденье мотоцикла подруги. – Просто кошмар! – Мне доводилось слышать и кое-что похуже, – заметил Ая, старательно избегая сравнений Юкио с Ёдзи. – Почему вы меня приглашаете? – Ты потрясающе выглядишь, и походка у тебя – словно у пантеры. – Юкио! Ну ты и бесстыжая! – рассмеявшись, укорила Хируми. – Ты об этом знала, когда завела со мной дружбу. Я считаю, что симпатичные мордашка и походка – достаточные причины. Ая, когда улыбаешься, ты еще симпатичнее. Улыбнись еще раз. Он покачал головой, но все же губы его чуть дрогнули. – Соглашайся, – не отступала Юкио. – Мои подруги не кусаются, если, конечно, ты не попросишь. И я о тебе позабочусь. Соглашаться было весьма опрометчиво, но... Он и сам не понимал, почему ему хотелось, чтобы о нем позаботились. Стоило только переложить ответственность на чужие плечи – и отвратительный результат был гарантирован. Но ему хотелось побыть с ними, хотелось компании. Энергия и восхищение Юкио согревали его, да и в случае необходимости он сможет защититься от нее и ее друзей. Конечно, когда в последний раз этой ночью он сделал то, что хотел, все закончилось тем, что Ёдзи распсиховался, а сам он вылетел из машины, будто за ним черти гнались, но ведь что-то хорошее из этого вышло, правильно? С этими женщинами и с теми, к кому они его привезут, ему не придется быть Аей или Раном, от которого все ожидали определенного поведения. Они ничего от него не ждали, и если все пойдет не так, ему никогда не придется снова с ними встречаться. В отличие от Кудо... И он вовсе не собирался заниматься с кем-то из них сексом. Он сомневался, что они воспримут вдруг появившийся под носом член более благожелательно, чем Ёдзи. – Будет весело, – поддержала Хируми. То, чего от него хотела Юкио, было очевидно, но Хируми, казалось, просто проявляла дружелюбие. Это решило дело. – Хорошо, – согласился Ая. – Но я оставляю за собой право в любой момент уйти. – Заметано, – ответила Юкио, улыбаясь. – Забирайся на борт. Ая уселся на мотоцикл за ее спиной и ухватился за талию девушки. Насест оказался весьма ненадежным, что только усилило охватившее его странное возбуждение. В этом не было никакого смысла, ведь он постоянно совершал вещи куда опаснее и безумней. Она завела мотоцикл, и Ая прикусил губу, когда неожиданная вибрация дразняще отозвалась во всем теле. – Есть свои плюсы, – усмехаясь, оглянулась на него Юкио. – Я не в первый раз езжу на мотоцикле. – Но ничего подобного раньше не ощущал. Она пожала плечами и надела шлем. Они сразу газанули и понеслись по дороге, Хируми не отставала. Сильный ветер трепал волосы Аи, развевал полы плаща, и он пригнул голову, крепче ухватившись за Юкио, прижимаясь щекой к ее мягкой, поношенной кожаной куртке. Спустя двадцать минут, промелькнувших как одно мгновенье, они припарковались перед входом в ресторан. – Мы можем еще разок прокатиться на обратном пути, – предложила Юкио, повернувшись к Ае и осторожно отводя упавшие ему на глаза спутанные пряди. Он последовал за ними к столику, за которым уже сидели четыре женщины, принявшиеся громко и наперебой их приветствовать, едва не оглушив его при этом. Он отпрянул от такого напора и тут же дернулся вперед, когда почувствовал, что рука Юкио опускается ему на задницу. – Это Ая, – представила она его, задумчиво поглядывая на Фудзимию. – Моя хорошая подруга. Любит мотоциклы. – Привет, Ая. Как вы познакомились? – спросила девушка с выкрашенными в ярко-красный цвет прядками в темных волосах. – Мы познакомились полчаса назад на улице, – честно признался Ая. – Похоже на Юкио. – Ты просто завидуешь моему утонченному вкусу, – парировала Юкио, очевидно, ни капельки не обидевшись. – Ая, это Хацу, Умека, Ичия и Рей. Не волнуйся, они не рассердятся, если ты их с первого раза нормально не запомнишь. – Как будто мы вообще в чем-то можем быть нормальными, – рассмеялась Хацу, та, у которой были красные прядки в волосах. – А я флиртую с нормальными парнями, – сообщила Хируми. – Мне частенько нравится, когда есть член. – Мне тоже, – не подумав, брякнул Ая. Просто не смог удержаться. – О, прости, Юкио. У тебя действительно утонченный вкус, – усмехнулась Хацу. – Добро пожаловать на вечеринку, Ая. Хируми села по одну сторону от него, Юкио по другую. Все, не стесняясь, брали еду с чужих тарелок, оживленно болтая. Компания подобралась уютная... Хотя и шумноватая. Когда вокруг было множество женщин, так сказать, всех цветов и размеров, они просто лучились заразительным весельем, отчего все как одна казались ему прекрасными. Но от этого не менее шумными. Хацу, как он узнал, играла в группе, а вот остальные учились в университетах, и у них была самая обычная работа, отдыхая от которой, они и устраивали такие праздники. К примеру, Хируми была ассистенткой какого-то чокнутого Моётоши-сенсея. Судя по тому, как остальные требовали новых историй о Моётоши-сенсее, складывалось впечатление, что ее рассказы о том, что вытворяет этот ненормальный и об очередном его заскоке, были в центре внимания встреч девушек. – Я понимаю, что уже миллион раз спрашивала, но все же: почему ты не уйдешь от него? – сказала Ичия. – Чем я тогда буду вас развлекать? И ты знаешь, почему, – уже посерьезнев, продолжила Хируми. Девушки дружно вздохнули. Ая качнул головой. С другой стороны, у Вайсс тоже имелись свои непонятные для чужака фразочки, и далеко не все они были связаны с убийствами. – А ты чем на жизнь зарабатываешь, Ая? – полюбопытствовала Юкио. – Я продаю цветы. – Ты в очень хорошей форме для цветочницы. – Юкио оценивающе его оглядела. – Никогда не знаешь, чего от тебя потребуют срочные цветоводческие надобности. Общая беседа, в которой участвовали все собравшиеся, постепенно перетекала в небольшие группки, в которых, в свою очередь, образовывались маленькие тесные кружки, где велись разговоры на более интимные темы. Вот так, беседуя с Юкио, после того, как она немного рассказала ему о своей компании, Ая тихонько спросил: – Значит, все здесь когда-то были любовницами? – В каком-то плане эта идея его ужасала. – У нас есть друзья, которые стали любовниками, и любовники, чья связь после разрыва довольно успешно переросла в дружбу. Вопрос правильного построения отношений. Как ни странно, но из всего увиденного им в ресторане только это и могло сойти за разврат. Почему-то он ожидал от лесбиянок-байкерш несколько другого, например, тусовки в каком-нибудь захудалом баре и безумного группового секса на публике. Хацу и Умека то и дело целовались и держались за руки, но вряд ли это можно было расценить как непристойное прилюдное проявление любви, даже если лично ему публичная демонстрация отношений была неприятна. Он знал, что они не будут такими, как их изображают в фильмах Ёдзи, но все равно собравшаяся компания была очень спокойной: всего лишь дружелюбные приятельницы и любовницы, выбравшиеся в город немного невинно поразвлечься. – Как ты разделяешь любовников и друзей? – спросил Ая. – Выглядит так, будто ты специально напрашиваешься на разногласия. – Думаю, помогает, что все мы женщины. Может, им и помогает. Ему от этого было мало хорошего. Ая едва не вздохнул. – Весь секрет в том, чтобы уважать чужие чувства и не быть собственником, – внимательно посмотрев ему в лицо, сказала Юкио. – И если почувствуешь, что назревает проблема – раздавить ее в зародыше, прежде чем она выльется во что-то громадное. Как бы тебе ни хотелось отложить решение на потом и понадеяться на то, что она сама по себе рассосется. Так понятнее? – Думаю, да. – Но он все равно не слишком жаждал неизбежной встречи с Ёдзи утром. – Ужин, кажется, потихоньку сходит на «нет». Хочешь поехать со мной в наше лежбище у Хируми? – Лежбище? – В голове у него завертелся калейдоскоп из совершенно невинных и невероятно грязных картинок. – Право уйти, если тебе не понравиться, никто не отнимает. Кроме того, не забывай: согласишься – сможешь еще разок прокатиться на моем байке. – Хорошо. – Вряд ли они стали бы его кормить, если бы замышляли что-то плохое. И, так или иначе, ему было любопытно. *** Проклятье, Шульдих любого мог заболтать. Ёдзи, продолжая накачиваться алкоголем, благополучно пропускал мимо ушей большую часть его трепа, но, тем не менее, какие-то обрывки периодически пробивались к его сознанию. При этом Кудо мог бы поклясться, что иногда Шульдих делал невообразимо нелогичные заключения, явно даже не подозревая о том, что слушатели не имеют ни малейшего представления, какими извивами мысли он к ним пришел. Возможно, причина была в том, что Ёдзи надрался в хлам или просто невнимателен, но, поскольку чем дольше они вместе пили, тем более заметной становилась эта особенность, то он решил, что ничего не выдумывает, и Шульдих действительно хорошо наклюкался. И это было страшно, потому что кто знает, на что способен захмелевший телепат? Ему хотелось, чтобы Шульдих поскорее убрался, но пока немец сидит здесь, досаждая ему, он не может терроризировать Аю. Ёдзи решил, что, по крайней мере, такую малость он для Фудзимии сделать обязан. – Ну, это, с Аей может быть ... дар. Черт. Как оно называется? Здесь никто не в курсе... – Шульдих победно воздел сигарету. – Биокинез. Спасибо, Наги. Что? – спросил он, заметив взгляд Ёдзи, – Если я очень хорошо кого-то знаю, то могу выследить и прочесть где угодно. Желудок Ёдзи медленно подкатил к горлу от этой мысли. Насколько хорошо Шульдих знает Вайсс? – Так что там с биокинезом? – заставил он себя спросить. – А, так теперь ты начал слушать? – Раз ты говоришь, значит, хочешь, чтобы я тебя слушал. – Я не люблю повторять. Ёдзи решил подыграть. Немного. – Пожалуйста? – Хорошо. Раз ты так вежливо просишь. Биокинез – умение с помощью разума управлять плотью. Очень редкое. У людей могут быть разные к нему способности, и способности эти разнятся от самоизлечения до гормонального управления физическими изменениями. Можно менять лицо, менять тело, менять вес... Некоторые могут воздействовать только на себя, другие могли бы вывернуть наизнанку любого человека поблизости, приди им в голову такая блажь... – Ая все это может? – Трудно сказать. Может быть, у него есть только способность менять пол. – Шульдих усмехнулся, потом на его лице появилось почти задумчивое выражение. – Его талант должен был давным-давно проявиться. Такое либо само по себе начинается в детстве или подростковом возрасте или же становится следствием травмы. Да уж, если после того, как ты всего за несколько минут нашел лежащие на полу трупы родителей, оказался в центре взрыва собственного дома и увидел, как любимую сестру переехали машиной, дар не пробудился, какой же тогда вообще должна быть пресловутая травма, чтобы провернуть этот фокус? – Вот именно, – поддакнул Шульдих. – Не делай этого. – Чего? – Не читай мои мысли. – Я и не читал. – Проехали. Словно навечно приклеенная, самодовольная ухмылка Шульдиха стала еще самодовольнее. – Что? – спросил Ёдзи. – Да так, ничего, просто подумал о том, как там бедняжка Ая совсем один, совершенно несчастный бредет домой. – И поэтому ты улыбаешься? – Черт, да. Ёдзи не знал, откуда у него вдруг появились подозрения, но... – Он действительно идет домой? – Да. Его вовсе не подцепила компашка лесбиянок-байкерш, нет-нет, ничего такого. Ты полностью сокрушил его дух. – Лесбиянки-байкерши? – эти два слова гарантировано привлекли его внимание. – Вот именно, Кудо. Ая прямо сейчас воплощает в жизнь твою фантазию, а вовсе не чувствует себя так словно его смешал с грязью собственный напарник, да еще тот, которому он открылся куда больше других. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Ёдзи только вздохнул. *** Крепко сжав талию Юкио, Ая наблюдал, как на бешеной скорости вспышками неонового света и ограничительных линий мимо несется мир, и тут начались знакомые места. Что ж, теперь ему не придется вслепую тащиться в неизвестном направлении. Ая крепче ухватился за Юкио и сиденье, когда она на огромной скорости вошла в резкий поворот. Девушки, ехавшие нестройной группой, похоже, соревновались друг с другом в скорости и смелости, отчего поездка получилась куда более захватывающей, чем дорога до ресторана. Забавно, как знакомо и странно успокаивающе было ощущать принадлежность к группе – и одновременно быть в ней совершенно чужим. Юкио откинулась назад, немного облокачиваясь на него, и поерзала, отчего Аю словно током ударило и он пожалел, что ее затемненный шлем не дает разглядеть лица. Они влетели в гараж, и на крутом спуске он съехал вниз по сиденью, впечатавшись в ее спину. Когда они добрались до парковочного места, одна из девушек подняла мотоцикл на заднее колесо, и по тому, как напряглись мышцы Юкио, Ая почувствовал, что и ей хочется сделать то же самое. Он сильно дернул ее за куртку, она встряхнула головой, но оба колеса, к невероятному облегчению, Аи остались на земле. Как только все припарковались, девушки, взволнованно перекликаясь, сняли шлемы. – Прости, Ая, – сказала Юкио, с виноватым видом. – Я немного перевозбудилась. – Хорошо хоть живы остались. – Это самое главное! Умека осторожным, мимолетным прикосновеньем погладила его по спине – словно пролетавшая рядом бабочка вдруг ненароком задела его крылом. – И меня прости за то, что я так сделала. Я должна была догадаться, что наша дикарка воспримет это как призыв к действию. – Не волнуйся. Без смертельного риска вечер, считай, прошел зря, – успокоил ее Ая. – Ничего себе! Видимо, продавать цветы куда опаснее, чем я думала, – усмехнулась она. Квартира у Хируми оказалась на удивление большой и шикарной. В чем-то это объясняло, почему она продолжает работать с тем сумасшедшим, о котором рассказывала в ресторане. – Я живу с соседкой, но она на выходные уехала, – пояснила Хируми, заметив, как Ая оглядывается по сторонам. – Псих мне столько не платит. Хотя Ая все еще пребывал под впечатлением от размеров квартиры, тем не менее, осматривал он ее так, словно был на миссии, подмечая, какие предметы при случае могут послужить оружием, запоминая расположение дверей и окон. Он был здесь чужим. Юкио взяла его за запястье, легонько, успокаивающе поглаживая кончиками пальцев, и повела к кушетке, но Ая не стал следовать ее примеру и садиться. Она посмотрела на него, на ее лице не отразилось никаких эмоций, лишь появилось чуть вопросительное выражение. Краем глаза он заметил, что Хацу и Умека прямиком направились в какую-то комнату и закрыли за собой дверь. Как он смеет даже думать, будто им манипулируют, когда с самого начала прекрасно понимал, во что ввязывается? Но Хируми, Ичия и Рей вполне спокойно просто ушли на кухню. Опасения, смятение и желание боролись за владение его неестественным телом. Желание? Опять? После того, что сделал Ёдзи? Его нельзя выпускать на улицу к нормальным людям... – Никто тут не плетет никаких коварных лесбийских заговоров, Ая, – улыбаясь, успокоила Юкио. Он внезапно остро почувствовал, что час уже поздний. – Мне лучше вернуться домой. Я не очень умею общаться. – А за ужином я даже не заметила. Всем ты очень понравилась. – Это – не я. – Кто же тогда это мог быть? Ая запустил было пятерню в волосы но, обнаружив, что они безнадежно перепутались от ветра так, что пальцы с трудом продирались сквозь пряди, опустил руку. – Я серьезно. – Я подобрала тебя, потому что ты красивая, и ты улыбалась, а, как мне показалось, улыбаешься ты нечасто. – Ты очень много узнала, всего лишь раз на скорости пролетев мимо. – Хируми согласилась проехать мимо тебя по второму кругу. Когда это его преследование успели ввести в программу Олимпийских игр? И что хуже: он не заметил их ни в первый, ни во второй заход, пока они сами его не дозвались. – Так, а теперь я, похоже, тебя разволновала, – заметила она. – Может быть, сядешь? А то у меня уже шея болит. Ты такая отвратительно высокая, знаешь ли. – Ты встретила меня после свидания с любовником. Мне больше ничего не нужно этой ночью. – Значит, он плохо тебя удовлетворил, раз ты посреди ночи шла домой одна. Она ведь не имела об этом ни малейшего представления... Ая встряхнул головой. – И я вряд ли надолго задержусь. – По крайней мере, он надеялся, что скоро снова превратится или хотя бы найдет способ управлять трансформацией. Юкио просто терпеливо смотрела на него. – Ты не знаешь меня, и если бы знала, то не захотела бы... Что я несу. – Восхитительную чушь. Он сел и откинул голову на спинку кушетки. – Я лучше немного помолчу. Она придвинулась к нему, оказавшись теперь так близко, что Ая чувствовал тепло ее тела. – Тяжелый день? – Тяжелые два года. – Я ведь совсем ничего не замышляю, честно-честно. – А как же твоя программа вербовки в ряды лесбиянок? Патрулирование улиц в поисках подходящих кандидаток? – Ну, разве это коварный план? Это благородное дело налаживания внешних связей для сообщества. – Прости. Я все же не наивный ребенок. Я просто не знаю, чего хочу, и таким не занимаюсь. Я говорю правду о любовнике, о том, что это не я, и о том, что надолго не задержусь. – Он закрыл глаза. – Ты, наверное, думаешь, что у меня с головой не все в порядке. – Все приняла к сведению, и – нет, не думаю. Ая, я думаю, это все усталость и нервы. Прозвучало еще хуже, чем было на самом деле, но определенные плюсы в такой концепции он подметил. Последние два года он чувствовал только усталость, но, даже истощив все внутренние резервы, упорно продолжал держаться на единственном орудии своей мести – одержимости. Он мог работать на нескольких работах днем, по ночам убивать людей, навещать в больнице коматозницу-сестру и даже иногда спать урывками, потому что отдохнуть смог бы и на том свете, чего, как Ая предполагал, он бы скоро добился. Но сейчас... Как ни странно, но он до сих пор был жив, месть свершилась, сестра к нему вернулась, и он чувствовал, как скопившаяся за эти два года усталость наконец-то запустила в него свои когти, сделав обычным человеком, простым смертным. И даже женщиной. Он практически наяву видел, как пытается объяснить остальным Вайсс, что причинами его поведения все два года были усталость и нервы. И почти улыбнулся. – Почему ты тратишь на меня время? – Раньше никто не пытался? – Некоторые, – он все же не сдержал улыбки. – Но далеко они не продвинулись. – Ты им не позволила. – Она положила руку ему на плечо, и ей он позволил. – Я романтик, а ты – полнейшая загадка с симпатичной улыбкой. Скорее всего, вполне можешь повернуться к людям задом, и, в сущности, я не против, хотя не очень хорошо твою задницу разглядела, плащ мешался. Кроме того, есть еще и эта вербовочная программа под лозунгом «С лесбийской любовью – к светлому будущему!». – Я не знаю, что делаю. – Этим ты ничем не отличаешься от девяноста процентов населения Земли. Оставшиеся десять, вообще-то, тоже не знают, что делают, но думают по-другому. Как раз они частенько бывают психопатами. – Так быть не может. – Уверена? Кажется, ты моложе, чем я думала. Он хотел возразить, но тут она поцеловала его, и у нее был пряный, словно имбирный вкус, и рядом с ней – теплой и настоящей – было так хорошо. Хотя он обнимал ее, но ничего не мог почувствовать через перчатки, и это ему не понравилось. Снять их... Неужели он действительно решился? – Почему ты заботишься обо мне? Наверняка можно было найти партнера куда доступнее. Когда Юкио немного от него отодвинулась, улыбка ее каким-то непостижимым образом вышла одновременно нежной и дьявольской. – Их я не хотела. А тебя хочу. Да. *** – А знаешь ли, Ёдзи, – ни с того, ни с сего произнес Шульдих, – я обожаю трахать людям мозги. Так заводит дергать за нужные ниточки. Но при подходящих обстоятельствах наблюдать, как они сами по собственной воле все делают, может быть куда как забавнее. – Э-э? – Не бери в голову. Потом поймешь, – рассмеялся телепат. – Сумасшедший ублюдок, – пробурчал Ёдзи. – Депрессивный ублюдок, – не остался в долгу Шульдих.
| |||
| Просмотров: 932 | Рейтинг: 0.0/0 | | |||
| Всего комментариев: 0 | |
