Fairy stories
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика
| Главная » |
"Desynchronization", drama, romance, Огата&Сай, эпилог
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 (I) Глава 7 (II) Глава 8 (I) Глава 8 (II) Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12(I) Глава 12(II) Глава 13 Глава 14(I) Глава 14(II) Глава 15(I) Глава 15(II) Глава 16(I) Глава 16(II) Эпилог Эпилог 8:30 утра Застонав, Огата лениво откинул простыню и перекатился в сидячую позицию. Злобно взглянув на будильник, он попытался вспомнить, что заставило завести его на такую смертельную рань. Договорился с кем-то встретиться? Но все его друзья были в курсе, что Огата Сэйдзи не жаворонок (Асиваре довелось выяснить сей факт на собственной шкуре, впрочем, Огата оправдывался тем, что психически нормальному человеку в принципе не придет в голову будить кого-то серенадой на бодрый мотив песни-энка). Огата потер сонные глаза, взял с тумбочки очки и побрел в ванную. Протер лицо мягкой губкой, потом на автомате почистил зубы. В ванной было влажно, значит, Фудзивара уже принимал с утра душ. Наверное, пошел шататься по городу в компании Синдо. При этой мысли Огата скривился и капнул зубной пастой себе на подбородок. С самого их примирения Фудзивара проводил больше времени с Синдо, чем с ним. Синдо довольно болезненно отнесся к тому, что Сай переехал обратно, и Фудзивара, видимо, пытался его этим умиротворить. Синдо, естественно, обвинял во всем Огату, будучи уверенным, что тот обманом уговорил Фудзивару вернуться. Впрочем, Огата с Синдо по-настоящему не разговаривали – еще с того дня, как Синдо хладнокровно сообщил, что ненавидит его, – но из тактичных умалчиваний и туманностей в словах Фудзивары, всякий раз, когда разговор касался Хикару, Огате удалось по кусочкам воссоздать его настоящую реакцию. И потом еще Акира проговорился в Институте Го, что Синдо надеялся, после того как ему повысят дан и поднимут оплату, снять вместе с Фудзиварой квартиру. Огата в несколько быстрых движений расчесал волосы, не заморачиваясь укладкой. Его раздражало то, что Фудзивара проводит кучу времени с человеком, который был бы только рад, если бы Огата, скажем, вдруг попал под автобус или свалился замертво от скоротечного рака легких. И все-таки даже перед самим собой Огата не мог не признать, что Синдо имеет полное право общаться с Фудзиварой – узнав всю правду о том, что связывало этих двоих, Огата наконец понял причины нервной реакции Синдо. Примерно как если бы он, едва воссоединившись с давно потерянным, но горячо любимым братом, тут же обнаружил, что за привязанность брата с ним теперь соперничает некий гнусный тип. Огата понимал чувства Синдо (если не считать «гнусности»), но легче от этого не было. Он всего лишь хотел, чтобы Фудзивара и ему самому уделял немного внимания, хотя бы на время выбрасывая Синдо из головы. Фудзивара вел себя по обыкновению тепло и мило, но всякий раз, как они оставались наедине, казался немного рассеянным, улыбался натянуто, как будто постоянно был поглощен какими-то мыслями. Что вряд ли можно было назвать идеальной возможностью поговорить с ним об их новых отношениях… и о том, что, собственно, это слово подразумевает. Опыт говорил Огате, что нужно дать Фудзиваре время привыкнуть, но он не мог не думать о той искре, что проскочила между ними тогда, в парке, и о том, до какой же степени ему хочется снова целовать Фудзивару, а потом трахать его на кровати, на диване, у стены, в кухне на полу. Огата был не против любого варианта – лишь бы как-то суметь поднять эту тему, не выглядя при этом законченным эгоистом. Огата бросил равнодушный взгляд в зеркало и, решив, что сойдет, побрел на кухню, намереваясь вкачать в организм столько кофеина, сколько влезет. Может, после пары чашек мозг проснется и вспомнит наконец, что такое важное заставило его поставить будильник на раннее утро. Но тут он увидел Фудзивару, сидящего в гостиной на диване, с головой, обмотанной махровым полотенцем, и остановился как вкопанный. Тот Огату не заметил: его внимание было целиком поглощено феном, который он осторожно поворачивал так и эдак, сосредоточенно хмурясь. Огата подавил смешок – выражение это было ему знакомо. Современную технику Фудзивара до конца еще не освоил, но уже выяснил, что если долго тыкать по кнопкам, то какой-нибудь результат непременно будет. Необязательно положительный. (Огата полагал, что тот факт, что Фудзивара после происшествия, вошедшего в историю как Взрыв Микроволновки, не зарекся связываться со всей электроникой вообще, свидетельствует о его неистребимой любознательности – или же упрямстве). – Вижу, у тебя проблемы? – спросил Огата. – О, доброе утро, Огата-сэнсэй, – Фудзивара поднял голову и радостно улыбнулся. А потом, обиженно надув губы, ткнул пальцем в фен, как будто данный электроприбор оскорбил его лично. – Да, проблема. Он выдувает только холодный воздух, а я сегодня вымыл волосы целиком. Огата кивнул, вспомнив, что Фудзивара однажды уже упоминал, что каждый день всю массу длинных, до бедер, волос не моет, потому что на это уходит слишком много времени, а моет только голову и волосы выше плеч. – Давай взгляну, – предложил он. Фудзивара с готовностью кивнул и подвинулся, давая место рядом с собой на диване. Огата машинально сел и только потом заметил, что на Фудзиваре нет ничего кроме халата. Оставалось только надеяться, что ощущение заполыхавших при этом открытии щек было в большей степени воображаемым. Фудзивара подал ему неисправный приборчик. – А ты рано встал. Надеюсь, это не я тебя разбудил, – сказал он. – Я поэтому хотел высушить волосы здесь, а не в ванной. – Нет, ты не разбудил. Я завел будильник, – объяснил Огата и поднес фен к глазам, разглядывая внутренности через решетку и радуясь возможности хотя бы на время отвлечься от полуобнаженного тела. Единственный раз, когда у него не включался фен, причиной были затянутые внутрь волосы, обмотавшиеся вокруг то ли нагревательной спирали, то ли вентилятора, но сейчас застрявших внутри волос было не видно, характерного горелого запаха тоже не ощущалось. Он несколько раз пощелкал выключателем, но фен не включился. – Разве что стенная розетка неисправна, но настольная лампа включена в нее же и работает, – Огата ухмыльнулся. – Видимо, ты просто загонял его до смерти. Фудзивара надулся: – Не дразнись! Вовсе я его не загонял. По крайней мере, сомневаюсь… – он театрально вздохнул. – Ну вот, придется все сушить вручную. Слишком холодно, чтобы оставить сохнуть на воздухе. – Могу помочь, – услышал Огата собственный голос. Похоже, язык у него работает независимо от мозга. Он сам понял, на что подписался?.. – Ой, правда? Это было бы замечательно. Если ты не торопишься, – Фудзивара искоса взглянул на него из-под ресниц, от чего у Огаты пульс забился быстрее. – Ну да. Только перекинь волосы через спинку. Мне так будет легче проходить по всей длине, – ответил Огата и сам удивился, как спокойно звучит его голос. Кивнув, Фудзивара снял намотанные полотенца, а Огата встал позади дивана. Взяв одно из полотенец, он принялся осторожно вытирать кожу головы. Слава богу, что Фудзивара сейчас не может его видеть. Огате всегда казалось, что в том, как кто-то касается его волос или он сам касается чужих, есть что-то до странности интимное, и особенно если это связано с уходом за волосами. Может быть, дело в особенной уязвимости, думал Огата, осторожно вытирая Фудзиваре волосы на затылке. Если позволяешь человеку ухаживать за твоими волосами, значит, доверяешь ему стоять за твоей спиной – причем, с острыми инструментами в руках, если он тебя стрижет, – и подставив ему самые уязвимые участки тела. А еще, конечно, его всегда привлекали длинные волосы. У большинства его девушек волосы были длинные. Короткие тоже могут быть красивы, но длинные можно дольше гладить (а Огата в этом смысле был жаден: в его видении мира больше безусловно означало лучше). Но, конечно, ни у одной из его подружек таких длинных волос, как у Фудзивары, не было. Интересно, стригся он когда-нибудь накоротко, подумал Огата. Вряд ли – если учесть длину и скорость роста волос. Перейдя к вытиранию волос ниже плеч, Огата позволил себе маленькую слабость: пробежался пальцами сквозь прядь. На ощупь она казалась шелком. Каково же будет, если коснуться губами… – Пожалуйста, осторожнее. Огата вздрогнул, поняв, что слишком увлекся. – Они очень легко запутываются, – пробормотал Фудзивара, и Огата ухмыльнулся – его позабавили и сонные нотки в голосе, и само предупреждение. Судя по впечатляющей коллекции средств для ухода, накопившейся в ванной, к своим волосам Фудзивара относился весьма трепетно. Масса ярких, разноцветных флаконов и тюбиков Огату и интриговала, и просто озадачивала: его собственный режим заботы о волосах сводился к визитам дважды в месяц к высокооплачиваемому манерному парикмахеру. (Вопреки давним и упорным слухам в Ассоциации Го, волосы Огата не красил). Голова Фудзивары начала понемногу клониться набок – задремал, догадался Огата, и такая демонстрация доверия придала ему смелости. Сам не вполне отдавая себе отчет, что делает, Огата наклонился и прошептал ему на ухо: – Хочешь массаж? – А? Массаж? – хрипловато от дремоты переспросил Фудзивара. – Зачем? Не прекращая вытирать ему волосы, Огата ответил: – В парикмахерских это традиционная услуга – помогает расслабиться, снимает напряжение в шее и плечах. Лично мне нравится. – О… тогда сделай, пожалуйста. Бросив полотенце, Огата методично разделил волосы Фудзивары на пробор и перекинул обе половины через плечи вперед. И застыл, любуясь изящным изгибом бледной шеи в обрамлении черных как смоль волос. Предвкушение покалывало его кожу, бежало вниз по позвоночнику, и он ничего не мог с этим поделать. Прежде ему не доводилось видеть обнаженную шею Фудзивары – и уж тем более трогать ее. О да, ему случалось заниматься куда более интимными вещами с людьми, которых он знал вполовину меньше, чем Фудзивару, – но никогда еще ему не приходилось так долго сдерживать себя, давить свои желания, медлить, а не добиваться. Но самое вкусное вино – выдержанное. Огата принялся водить пальцами по шее, одними подушечками, чтобы не слишком давить на чувствительную кожу и жилки под ней. Иногда он позволял себе медленные, ласкающие движения, но Фудзивара ничем не показал, что замечает это. Огата остановился: судя по ровному дыханию, Фудзивара и в самом деле заснул. Он ухмыльнулся. Нет, так не пойдет. Придется придумать способ его разбудить. Он едва заметно прикоснулся к шее губами. Ответа не последовало, и это придало ему смелости начать целовать всю шею, от края волос до воротника халата, быстрыми, легкими поцелуями. – Огата-сэнсэй, это не массаж, – хрипло произнес Фудзивара, но в его голосе не было слышно упрека. Огата ухмыльнулся. – Верно. Но по правилам засыпать во время массажа не полагается, так что я решил тебя разбудить. Тебе нравится, когда тебя так будят? Фудзивара возмущенно фыркнул, но не отстранился – и значит, ему понравилось. – Теперь я разотру тебе плечи, но сначала придется снять халат. Фудзивара полуобернулся к нему и приподнял бровь. – Это тоже входит в «правила»? – С плеч снять. Ткань слишком толстая, чтобы делать массаж через нее, – уточнил Огата максимально невинным тоном. Очень хотелось подразнить Фудзивару подольше, чтобы на его лице появилась гримаска возмущенной училки. (Но как бы она ни нравилась Огате, рассерженный Фудзивара сейчас в его планы не входил). Фудзивара ничего не ответил, только отвернулся обратно. Наступила пауза – не слишком долгая, но Огата успел подумать, что слишком поторопился и все испортил. Возможно, он вообще неправильно истолковал поведение Фудзивары, спроецировав на него свои собственные желания. Но тут Фудзивара потянул за воротник и спустил халат сначала с одного плеча, потом с другого. Затем с ожидающим видом сложил руки на коленях – и у Огаты перехватило дыхание от этого жеста, воплотившего в себе абсолютное доверие. И еще от этой красоты. У Огаты даже заныли зубы – настолько ошеломляло это сочетание нежной кожи, четко очерченных мышц, узких костей… и того, как же долго он этого хотел. Слыша в ушах собственный грохочущий пульс, он принялся разминать место, где плечи сходятся с шеей, немного удивляясь скрытой силе, чувствующейся в жилистых мускулах. Играя в го, такое телосложение не получишь: наоборот, в го образ жизни сидячий, наполненный стрессами, и это, как правило, негативно сказывается и на телах игроков, особенно при избытке жирной пищи, частых поездках – а также курении (Огата сознательно заставлял себя по нескольку часов еженедельно проводить в спортзале на тренажерах, подгоняемый видом кое-кого из тучных старших игроков). – Ты занимался каким-нибудь видом спорта? – спросил он, не переставая аккуратно, методично растирать шею Фудзивары и потихоньку спускаясь к плечам. Чувствовать крепкие мускулы под мягкой кожей было очень приятно. – Ах, я как раз собирался спросить Хикару, – ответил тот. – У меня на ладонях есть мозоли, которые нельзя объяснить ни го, ни музыкальными инструментами. Огата нахмурился. Ему не приходило в голову, что Фудзивара до сих пор помнит о своем прошлом не все. Но, наверное, этого следовало ожидать, если учесть огромное количество лет, которое он прожил. По сравнению с обычным человеком ему наверняка приходится перебирать гораздо больше воспоминаний, чтобы отыскать нужное. Но об этом им лучше поговорить попозже. Огата заново принялся за массаж, постепенно увеличивая нажим, и Фудзивара довольно вздохнул. – Как приятно. Ко все нараставшему желанию теперь прибавилась и гордость, хотя Огата и так знал, что у него умелые руки. – Хочешь посильнее? – спросил он, прекрасно сознавая, что это звучит как не слишком приличный намек. – Да. Огата начал, упираясь для равновесия большими пальцами, массировать сильнее, глубже, и Фудзивара принялся тихонько постанывать, и это было не слишком-то справедливо по отношению к Огате – ведь тот находился по другую сторону дивана и не мог отреагировать так, как хотелось. Но тут Фудзивара застонал в полный голос, и от остроты желания у Огаты перед глазами все померкло. В следующий миг он, задыхаясь, уже прижимался губами к обнаженной коже Фудзивары, его трясло от адреналина. – Можно? – выговорил он, не сумев ни подавить в голосе свою отчаянную потребность, ни даже объяснить, на что он просит разрешения. Он чувствовал под губами мелкую дрожь – Фудзивара дышал так же часто и глубоко, как он сам. – Да, я… ты можешь до меня дотрагиваться. Я хочу этого. Еще сильнее возбудившись от этого ответа, Огата принялся с энтузиазмом воплощать задуманное, покрывая шею Фудзивары крепкими, влажными поцелуями и при этом продолжая гладить и растирать его плечи, а затем начал прокладывать дорожку из поцелуев вниз по позвоночнику. От запаха только что вымытого тела и ощущения влажной, шелковистой кожи под губами у него пошла кругом голова. Огата чуть прикусил зубами выступающий позвонок, и Фудзивара, выгнувшись, снова застонал. – Огата-сэнсэй, так нечестно! – запротестовал он. – Хм-м? – протянул Огата, полностью поглощенный тем, что ставил засос на особо понравившемся ему местечке. Фудзивара резко отодвинулся, и Огата недоуменно моргнул, опешив от неожиданности. Но Фудзивара повернулся, встал на колени на диван и, пристально посмотрев Огате глаза в глаза, обхватил руками его шею и затылок. Огата склонился навстречу объятию, руками уперевшись в спинку дивана, а Фудзивара тем временем завладел его ртом, целуя медленно, глубоко, затем принялся нежно покусывать его губы и гладить своими длинными, умелыми пальцами шею. Огата тихо зарычал от удовольствия. – Наверное… тебе лучше… перейти сюда, – выговорил Фудзивара. – У меня есть предложение получше. Давай пойдем ко мне в спальню, – сказал Огата, тщетно стараясь скрыть нотку отчаяния. (Боже, еще немного, и он, как последний озабоченный тинейджер, начнет тереться прямо о диван. Что угодно, только не это). Диван был маловат для них двоих, хотя, если бы Фудзивара взялся настаивать, то сошел бы и диван. – О… ну… хорошо. Огата отступил назад, размыкая объятия и стараясь не ухмыляться при виде краснеющего, отводящего глаза Фудзивары, который вдруг застеснялся идти к нему в спальню, хотя последние пятнадцать минут вполне охотно позволял себя соблазнять. Огата обошел диван и, поцеловав Фудзивару в лоб, сплел его пальцы со своими. Тот улыбнулся в ответ и позволил довести себя до спальни, а потом растянулся рядом с Огатой на большой кровати. – Ты не заправил постель, – весело заметил он, оглядывая комнату, за исключением этого аккуратно прибранную, и до Огаты дошло, что Фудзивара, скорее всего, здесь вообще ни разу не был. – И даже до сих пор в пижаме. Надеюсь, ты сумеешь простить такое вопиющее неряшество, – иронично откликнулся Огата, притянул Фудзивару к себе и запустил язык ему в рот, наслаждаясь теплой бархатистостью и тихими, чувственными звуками. Руки его тем временем добрались до талии Фудзивары, нашли пояс халата и на ощупь развязали его. Огата стянул с него халат до бедер и, разорвав поцелуй, отодвинулся, чтобы целиком насладиться видом нагого тела, фарфорово-белой кожи, на которой выделялись маленькие розовые соски и темная дорожка волос, уходящая вниз, к члену – который был возбужден не меньше, чем у него самого. От этого зрелища сердце у Огаты громко и ощутимо стукнуло о ребра. Фудзивара снова покраснел, понимая, что его рассматривают, и надул губы. – Нечестно, – заявил он уже во второй раз. – Ты-то все еще одет. – Ты можешь это исправить, – откликнулся Огата. Намек был понят, и Фудзивара, взявшись за края пижамной рубашки Огаты, стянул ее через голову, но вот штаны ему удалось стащить вниз лишь до бедер. Огата засмеялся, увидев его расстроенное лицо, поднялся и быстро избавился от пижамы и трусов. А вот теперь во все глаза, блестевшие от восхищения и желания, смотрел уже Фудзивара, и под его взглядом член Огаты, и без того давно твердый, закаменел почти до боли. Опустившись обратно на кровать Фудзивара, взяв Огату за запястье, потянул его на себя, и тот охотно повиновался, улегшись сверху – и резко вздохнул от внезапного ощущения полного – одно обнаженное тело к другому – контакта, от соприкосновения двух возбужденных членов. Руками приходилось упираться в кровать, чтобы не наваливаться на Фудзивару всем весом, но рот был свободен, и Огата принялся обводить поцелуями линию его подбородка, пока Фудзивара гладил его по рукам, груди, спине, изучая, знакомясь. А потом обхватил ладонями его ягодицы, и Огата, застонав, толкнулся вниз, вжимаясь головкой члена в пах Фудзивары. Негромко вскрикивая, Фудзивара принялся ерзать под Огатой, выгибаться, пытаясь тоже толкаться вверх, но этого было явно недостаточно для них обоих. Огата перекатился на бок и вытянулся рядом. Фудзивара понял, улыбнулся и тоже лег на бок, тесно прижавшись, – от остроты ощущений его ресницы затрепетали, и глаза закрылись. Огата взял оба члена в руку и принялся двигать ею медленно, сильно, тоже закрыв глаза от затопившего его наслаждения. Темп понемногу становился быстрее, и в какой-то момент он ощутил, что ему в спину впиваются ногти Фудзивары. Но боль была странно приятной – потому что ему нравилось, что Фудзивара вот так вцепляется в него сейчас… потому что они занимаются любовью. Вместе. Огата заставил себя открыть глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фудзивара, с влажными, прилипшими к лицу прядями, с приоткрытыми губами, стонет и изгибается в оргазме. «Как ты прекрасен». Это была последняя мысль, а потом Огату накрыл собственный оргазм, и он задрожал всем телом, и больше не стало ничего – только захлестнувший рассудок острый взрыв удовольствия. Внешние ощущения возвращались не сразу, постепенно: звук собственного тяжелого дыхания – и еще прикосновение нежных пальцев, гладящих по волосам. Огата открыл глаза и увидел, что Фудзивара, с бледной кожи которого еще не сошел румянец, приподнявшись на локте, смотрит на него и улыбается. – Надеюсь, ты себе ничего не повредил, – сказал Фудзивара насмешливо. – Ты ведь постарше меня будешь? Огата в ответ изогнул бровь. – И это говорит тысячелетний призрак. Да ты практически совратитель малолетних. Я должен сообщить про тебя и про твои сексуальные интересы в полицию. Фудзивара с преувеличенно-оскорбленным видом воскликнул: – Огата-сэнсэй, ты назвал меня старым? – Если ты и старый, то только в душе, – Огата с плотоядной ухмылкой положил ладонь Фудзиваре на бедро. – А еще тебе теперь придется звать меня Сэйдзи. – Сэйдзи… Сэйдзи-сан. Сэйдзи-сэнсэй? Как-то странно звучит. Почему нельзя по-прежнему просто называть тебя Огатой? – Просто Сэйдзи. В наше время так принято… люди, которые спят вместе, называют друг друга по именам. По крайней мере, когда они наедине. У тебя будет время привыкнуть, – с этими словами Огата поцеловал Фудзивару. В том, как они просто лежали рядом, было ощущение глубокой умиротворенности, правильности происходящего. Между ними еще стояли кое-какие нерешенные проблемы, но Огата твердо знал, что так или иначе, они их преодолеют. Но вот прямо сейчас проблема была другого свойства… перепачканные простыни и их собственные тела. Огата вздохнул и погладил Фудзивару по бедру. Ему страшно не хотелось вылезать из уютной постели, отрываться от Фудзивары, но это было необходимо. А потом ему в голову пришел весьма приятный вариант решения проблемы. – Сай, хочешь, расскажу еще один обычай, принятый у современных любовников? Фудзивара, тут же преисполнившись внимания, наклонил голову. – Называется «прием душа вдвоем». конец Маленький бонус (pwp, по времени немного позднее эпилога) Вот опять. На этот раз ошибки быть уже не могло. Огата оторвался от процесса подготовки и хмуро посмотрел на обнаженного мужчину, раскинувшегося на его простынях. Чертовски красиво раскинувшегося на его простынях, спору нет, но терпеть такое от собственного партнера, сколь бы привлекательным тот ни был, Огата был не намерен. – Ты хихикаешь надо мной. Фудзивара взглянул на него из-под длинных ресниц, пытаясь изобразить невинность, но из-за очередного смешка попытка полностью провалилась . – Не сердись, Сэйдзи, ну не могу я удержаться! Ты такой серьезный. У тебя сейчас даже морщинка между бровей. Огата озадаченно поднял брови. – И что в этом такого странного? Секс – дело серьезное. Если проявить неосторожность, то можно причинить боль. Фудзивара утешающе похлопал его по запястью. – Просто… вот точно такой же взгляд… у тебя бывает… когда ты ищешь, как отнять… территорию, – кое-как выговорив это, он снова безудержно рассмеялся. Приложив палец к подбородку, Огата обдумал полученную информацию. По крайней мере, этот дурачок не смеется над чем-то, чего действительно стоит стесняться. А потом он позволил себе улыбнуться самой своей не сулящей добра улыбкой и, прервав процесс приготовления, склонился над Фудзиварой и принялся целовать и покусывать его шею. – М-м-м… это приятно, но разве ты не собираешься… завершать начатое? – задыхаясь, поинтересовался тот. Огата ухмыльнулся, прижимаясь губами к теплой коже. – Может быть, я пока что решил занять «территорию» в другом месте. Подожди пару ходов, и узнаешь. Фудзивара протестующе пискнул, и Огата негромко рассмеялся. Сам же первый начал переносить на спальню аналогии с го, но это не значит, что Огата тоже упустит возможность развлечься. конец
| |||
| Просмотров: 4074 | Комментарии: 11 | Рейтинг: 4.7/13 | | |||
| Всего комментариев: 11 | ||||||||||
| ||||||||||
Мне как переводчику были заметны кое-какие минусы (кто назовет повторяющуюся ошибку в описании игр Фудзивары и Огаты, тому печенье), но все это были лишь мелочи. 
