Fairy stories
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика
| Главная » |
"Desynchronization", drama, romance, Огата&Сай, глава 13
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 (I) Глава 7 (II) Глава 8 (I) Глава 8 (II)
Глава 13Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12(I) Глава 12(II) Глава 13 Глава 14(I) Глава 14(II) Глава 15(I) Глава 15(II) Глава 16(I) Глава 16(II) Эпилог From: gofish@tsn.flet.ne.jp To: touyak@r24.ocn.ne.jp Sent: Sat, 30 Aug 2003 11:43 p.m. Re: Звонок Сэнсэй, Мне срочно необходимо обсудить с Вами одно дело. Когда Вам удобно, чтобы я позвонил? С уважением, Огата Сэйдзи *** From: gofish@tsn.flet.ne.jp To: touyak@r24.ocn.ne.jp Sent: Sun, 31 Aug 2003 10:23 a.m. Re: кифу Сэнсэй, Как мы договаривались в телефонном разговоре, прикладываю к письму архив моих игр с Фудзиварой-саном. Если у Вас будут трудности с открытием файла, пожалуйста, позвоните мне. Я также приложил фотографию. С уважением, Огата Сэйдзи Приложения: FujiwaraAquarium2.jpg FujiwaraKifu.zip *** From: gopro@r24.ocn.ne.jp To: touyak@r24.ocn.ne.jp Sent: Mon, 01 Sep 2003 3:45 p.m. Re: Добрый день Дорогой отец, Надеюсь, вы с мамой здоровы. Здесь, в Токио, наконец-то становится прохладнее. А в Пекине тоже холодает? На прошлой неделе на занятии для молодых про мы изучали запись твоего матча с Со Чань Вань-саном. Это была блестящая игра, особенно катацуки на 5–5. Я многому из нее научился. Причина, по которой я тебе пишу, – в человеке, с которым я познакомился на этих выходных. Его зовут Фудзивара Сай, и Синдо подтвердил, что это действительно тот самый с а й, с которым и ты, и я два года назад играли по интернету. Фудзивара-сан очень хочет снова сыграть с тобой, и он попросил меня, когда ты вернешься, вас познакомить. Пожалуйста, дай мне знать, когда ты хотел бы с ним встретиться. В приложении – кифу партии, которую я вчера сыграл с Фудзиварой-саном. (Если ты хочешь взглянуть на другие его кифу, то лучше всего, наверное, попросить Огату-сана, так как они играют друг с другом с мая). Я должен упомянуть, что Фудзивара-сан пострадал от потери памяти, но я не волен раскрывать подробности. Прости. Пожалуйста, береги себя и передавай маме от меня привет. --Акира Приложения: Aug30kifu.pdf *** From: touyak@r24.ocn.ne.jp To: gopro@r24.ocn.ne.jp Sent: Tue, 02 Sep 2003 7:38 p.m. Re: Re: Добрый день Мы с мамой здоровы. Она говорит, чтобы я напомнил тебе брать с собой пальто, когда выходишь из дома по вечерам. Наш самолет прибудет в Нарита во второй половине дня в среду, десятого числа, так что, пожалуйста, передай Фудзиваре-сану, что четверг подойдет. Должен признаться, что с нетерпением жду, когда же у нашей команды закончатся матчи. Я посмотрел кифу. Со времен вашего прошлого матча с Фудзиварой-саном твоя способность просчитывать ходы улучшилась, однако твой ответ на 12–7 по-прежнему слабоват. Вчера я разговаривал по телефону с Огатой-куном. Он объяснил мне ситуацию, в которую попал Фудзивара-сан. Спасибо за похвалу нашей партии. К сожалению, я проиграл. Тоя Коё *** From: touyak@r24.ocn.ne.jp To: gofish@tsn.flet.ne.jp Sent: Fri, 05 Sep 2003 1:25 p.m. Re: Re: кифу Огата-кун, Спасибо за файл. Проблем с его открытием не возникло. У меня пока еще не было возможности повторить все записанные партии на доске (Акико предупредила, что не позволит мне проводить в номере все свободное время, потому что я уже обещал сходить с ней по магазинам и в оперу), но и без этого заметно, как значительно возросла сила Фудзивары-сана. Однако со времен нашего с ним матча я и сам кое-чему научился, так что предупреди его, пожалуйста, чтобы не ожидал легкой победы. Я рад, что у тебя появилась возможность регулярно играть против такого противника. Твоему го не хватало именно этого: чтобы кто-нибудь стимулировал твое стремление достичь новых вершин. Ты свободен в среду вечером? Мы с тобой так давно не играли по-настоящему. Мне хочется посмотреть, как продвинулась твоя игра. С наилучшими пожеланиями, Тоя Коё *** Огата дописал ответ, нажал «отправить» и откинулся в кресле. В голове лихорадочно вертелось: по какой причине сэнсэй хочет в первую очередь сыграть с ним, а не с Фудзиварой? Они играют с тех пор, как Огате исполнилось двенадцать, и Тоя-сэнсэй прекрасно знаком с его стилем – с сильными и слабыми сторонами, с типичными особенностями. Пусть даже его игра и впрямь существенно улучшилась благодаря Фудзиваре, но с чего вдруг Тое-сэнсэю этим так интересоваться? С тех пор как Тоя Коё ушел из Японской Ассоциации Го, они перестали быть друг другу соперниками, а в международных турнирах – отныне единственной возможности встретиться с сэнсэем в официальном матче – Огата еще ни разу не участвовал. Нет, они больше не противники. Если только Тоя-сэнсэй не считает его конкурентом в соперничестве с Фудзиварой. Огата прищурился. Может, именно в этом цель приглашения – разбить его наголову, чтобы Огате пришлось признать, что по сравнению с ним Тоя Коё – гораздо более достойный противник? Но это будет совершенно бессмысленный поступок, ведь Фудзивара и так считает Тою Коё своим истинным соперником. Сам Фудзивара об этом не говорил, по крайней мере, в присутствии Огаты, но слова были не обязательны для того, чтобы заметить, как тот реагирует на одно лишь упоминание имени Тои Коё, с какой серьезностью, словно готовясь к настоящей битве, корпит над кифу бывшего Мэйдзина. А вот когда Фудзивара играет с ним, то не только в его улыбке, прячущейся за веером, но и в его игре зачастую заметна шутливость. Огата безуспешно попытался вызвать в воображении картину, как Фудзивара за гобаном проказливо улыбается Тое Коё. Го сэнсэя не даст Фудзиваре расслабиться ни на секунду. В тот их первый и последний матч сэнсэю удалось свести победу с а я всего лишь к половине моку, а Огате, даже после многих месяцев регулярной игры с Фудзиварой, приблизиться к такому результату так и не удалось. Что еще хуже – неизвестно, когда удастся сыграть с ним снова. Огата дал обещание не просить Фудзивару играть с ним и своему слову изменять не собирался, поэтому в разговорах придется избегать даже упоминания об их прежних играх – и лишь надеяться, что со временем Фудзивара сам попросит, чтобы они опять стали играть друг с другом. Но ведь у Фудзивары больше нет недостатка в противниках: он начал работать в го-салоне Ивамото, вновь обрел Синдо, а вскоре встретится с Тоей Коё. Мысль о том, что Фудзивара отныне будет без конца играть с множеством людей, но не с ним, была, самое меньшее, неприятна. Огата уже привык к сложным, блестящим схваткам… и к компании. Лишь в последние дни ему довелось осознать, сколько времени он до сих пор проводил с Фудзиварой. Теперь тот или был занят на работе, или зависал с Синдо. Судя по оброненным им словам, Синдо безо всяких угрызений совести заявлялся пораньше в го-салон, играл с посетителями учебные партии, дожидаясь, когда у Фудзивары закончится смена, а потом тащил его в какое-нибудь дурацкое местечко (на текущий момент он уже сводил его в забегаловку, где подавали рамен, на бейсбол, в го-клуб своей средней школы и, что совсем странно, в антикварный магазин). Логически рассуждая, Огата признавал, что Синдо знает Фудзивару очень близко, и места, куда он его водит, несомненно, чем-то важны для восстановления памяти (если, конечно, Синдо вообще представляет, что делает). Но смириться с тем, что он для Фудзивары больше не в центре внимания, оказалось тяжелее, чем Огата ожидал, тем более что он не видел, что такого выдающегося Фудзивара получил взамен: созерцание кошмарно обесцвеченных волос и замечательную способность их обладателя ляпнуть что-нибудь бестактное в самый неподходящий момент? Они были диаметрально противоположны друг другу: и речь, и поведение Фудзивары были пронизаны изысканным достоинством, зато Синдо его собственные друзья время от времени давали по лбу, чтобы напомнить о самых простых манерах; при ходьбе он сутулился, а сидя, всегда разваливался. Конечно, Синдо – исключительно талантливый игрок, Огата это признавал и поддерживал его даже на самых начальных стадиях. Но силы духа и опыта для оттачивания навыков у него еще недостаточно. В последних розыгрышах за титулы Синдо не доходил до полуфинала, поэтому для Огаты серьезным противником пока не был. А уж тем более для Фудзивары. Но… он думает о нем как о противнике? Разве не смешно? О мальчишке, которому еще двадцати не исполнилось и которого Огате по-прежнему легко удается вывести из себя одной меткой фразой. Ну и что, что Синдо без труда удалось завладеть вниманием Фудзивары? Этого следовало ожидать – тот потянулся бы к любому, кто связан с его прошлой жизнью, а тем более, к любимому ученику. Возможно, когда Фудзивара вспомнит больше и перестанет зависеть от Синдо в плане выяснения информации о себе самом, он уже не будет так им поглощен, как сейчас. С другой стороны, он постепенно перестанет нуждаться и в Огате. Может быть, в этом одна из причин того, что он взялся за работу в салоне? Не хотел зависеть от Огаты. И еще сказал, что не хочет отнимать у него время из плотного графика; возможно, именно поэтому он все свое свободное время проводит с Синдо. Или же компания Синдо Фудзиваре просто больше нравится. Огата поморщился, снял очки и потер переносицу. То, что он опустился до таких детских рассуждений, само по себе доказательство, что ему определенно необходимо отвлечься. Он рывком поднялся из компьютерного кресла, пошел на кухню и приготовил себе легкий ужин, изо всех сил стараясь не думать, куда Синдо утащил Фудзивару на этот раз. Огата допивал вторую чашку чая, когда Фудзивара вернулся. – Добрый вечер! – поздоровался тот, снимая в прихожей обувь. – Привет. Хорошо погуляли? – как можно более нейтральным голосом спросил Огата, отмечая прилипшие к лицу Фудзивары влажные завитки волос. – Да! – Фудзивара сел за стол и с улыбкой принял чашку цейлонского чая. – Хикару и Вая водили меня в место под названием Акиба, потому что Вая хотел купить новую игру для Нинтендо. Мы поиграли – там нужно было отстукивать ритм на барабанах тайко, а еще видели людей, одетых в красивые платья, потому что они изображали кого-то, кто называется «Лолита». Вая сказал, что это «косплееры». Что ж, Огата мог бы придумать куда лучшие способы провести время, чем видеоигры, но для обесцвечивающих волосы подростков это, видимо, верх утонченности. – Хикару поспорил с Ваей, что я ужасно сыграю на барабанах, – негодующе фыркнув, сообщил Фудзивара. – Но у меня чувство ритма лучше, чем у него, потому что он никогда не учился играть на музыкальных инструментах. Так что он зря возмущался, что я его победил три раза подряд. – Рад, что тебе удалось научить его хоть какому-то уважению к старшим, – сказал Огата, нехотя признаваясь самому себе, что у Синдо прямо талант будить в Фудзиваре соревновательную жилку – так дети подбивают своих старших братьев на проказы. – Кстати, из этого вытекает, что ты умеешь играть на каком-то музыкальном инструменте? Кивнув, Фудзивара достал из кармана сложенный лисок бумаги и подал Огате. – Хикару сказал, что я играю на флейте и на гитаре, но не на современных, а на старинных. Названий он вспомнить не смог, поэтому нарисовал мне картинки. Огата внимательно рассмотрел карандашные наброски. Со времен старшей школы античную японскую историю он не изучал, но в гитаре сразу же узнал четырехструнную бива. Синдо пририсовал рядом узнаваемый медиатор для бива. Насчет флейты Огата был не уверен, но внешний вид был явно старинный. В отличие от современных, флейта была деревянная, у мундштука и вокруг каждого из семи отверстий были проделаны углубления. – Это бива, – сообщил Огата, записал иероглиф рядом с наброском и вернул листок. – Несколько веков назад была частью придворных японских ансамблей. Названия флейты не знаю, но, похоже, одна из тех, что используются в постановках театра Но. Могу поискать по интернету, если хочешь. – Да, пожалуйста. Я так взволнован. Я столько узнаю о себе в последнее время, – снова улыбнувшись, ответил Фудзивара. Улыбался он широко и радостно, но Огату это не обмануло. Он уже достаточно знал Фудзивару, чтобы уметь различать оттенки выражений его лица: когда тот улыбался неискренне, лишь из вежливости, то опускал глаза, словно боясь, что собеседник прочтет в них правду. У него очень выразительные глаза, по ним легко читаются эмоции, и иногда это минус. Может быть, поссорился с Синдо? Или просто теперь чувствует себя неудобно с Огатой? Огата ничего не сказал и принялся понемногу отхлебывать чай. Фудзивара непрерывно теребил листок бумаги, складывал его и снова разглаживал. Когда Огата допивал уже третью чашку, Фудзивара наконец произнес: – Я не помню, чтобы я играл на каких-нибудь инструментах. Даже не помню, как они должны звучать. – Гобан ты тоже сначала не узнал, но когда начал выкладывать камни, то вспомнил, – Фудзивара кивнул, и Огата продолжил: – Некоторые твои воспоминания завязаны на материальные предметы. Тебе нужно попробовать взять инструмент в руки. – Верно. Я очень на это надеюсь, – Фудзивара провел ногтем по бумажке. – Я… не хотел говорить Хикару, что не помню. Не хотел его тревожить, у него было такое хорошее настроение. Огата задумчиво прищурился. Фудзивара просит у него совета, как вести себя с Синдо? – Он так молод. Я не хочу обременять его своими проблемами – учителю полагается заботиться об ученике, а не наоборот. – Синдо не из тех, кого легко встревожить, – сказал Огата, подбирая слова так, чтобы не показалось, что они звучат неодобрительно. – К тому же, тебе не стоит беспокоиться, что ты его собой обременяешь, он ведь сам стремится проводить с тобой побольше времени. – В некоторых отношениях Хикару очень раним, – тихо произнес Фудзивара. Он задумался, вспоминая о чем-то, но вслух говорить не стал. Огата вспомнил, как они оба, Синдо и Фудзивара, рыдали при первой встрече в том ресторанчике. Фудзивара не рассказывал подробностей, но и так было ясно, что несколько лет назад он внезапно исчез из жизни Синдо, и тот сильно по этому поводу горевал. Возможно, именно с его исчезновением связано то, что Синдо даже на какое-то время бросил го. Так или иначе, теперь Фудзивара, по всей видимости, чувствует себя виноватым, и это мешает ему быть с Синдо полностью откровенным. – Не пойму, почему оба музыкальных инструмента средневековые, – сказал Фудзивара, видимо, пытаясь увести разговор в сторону от Синдо. – Что меня в них заинтересовало? Разве не логичнее было выбрать современный инструмент? Огата подумал. – Наверное, чтобы сохранить традицию. Есть своя прелесть в том, чтобы хранить былое, тем более, если он прекрасно. Го, например. Фудзивара энергично закивал. – Да-да, точно. Я так счастлив, что столько людей по-прежнему любят го – например, ты, Хикару, Акира, Вая, Исуми… Но просто… как сказать… как думаешь, может быть, я… немножко… Он сбился и покраснел, подыскивая слова, и Огата наклонился поближе, чтобы подбодрить его. – Немножко что? – …странный, – закончил Фудзивара. – Все, что я помню о себе – что смог пока вспомнить – не вписывается. Оно все старое. Огата нахмурился. Синдо что-то ляпнул и расстроил Фудзивару? Раньше тот не выказывал беспокойства, что куда-то там «не вписывается», а просто старался вернуть себе способность справляться с бытовыми мелочами. Да, Фудзивара и в самом деле относился к самым необычным людям, каких Огата встречал за всю жизнь, но то, что он играет на классических инструментах, не было необыкновеннее всего остального, скажем, тяжелых одежд, в которых Огата его нашел, каллиграфического почерка, знания чайной посуды древнего Китая и эпохи Эдо. А также его неизменной вежливости, непривычных, но очаровательно изысканных манер, изящества в движениях. Фудзивара прав: в обычного человека все это «не вписывается». Даже его чрезвычайно длинные волосы давно вышли из моды что для мужчин, что для женщин (хотя ему они действительно очень к лицу). Каждый из этих факторов не был таким уж странным сам по себе, но в сумме их сочетание было исключительно маловероятно. И тем не менее. Если человек желает жить в стиле давно ушедших времен, ничего плохого в этом нет, и Огате стало неприятно, что Фудзивару заставили стыдиться себя за это. – У тебя действительно множество редких хобби, а также интересный взгляд на мир. Разве этим не стоит гордиться? – Нет, я вовсе не стесняюсь! – замахал руками Фудзивара. – Я просто надеялся… думал, что если встречу того, кто меня знает, то это поможет мне лучше понять себя самого, ведь у друзей обычно много общего, например, общие интересы и прочее. Но мы с Хикару очень разные люди. Хотя, конечно, оба любим го, а это самое важное, – он грустно улыбнулся. – Боюсь, было несправедливо ожидать, что один человек прояснит мне все мои проблемы. Хикару и так старается отвечать на все мои вопросы. Чтобы не огорчать Фудзивару, Огата одобрительно кивнул, но, честно говоря, в полной правдивости Синдо он сомневался еще с той встречи в ресторане. Синдо тогда сказал, что пока не может рассказать Фудзиваре все, и попросил его подождать. Это было неделю назад, и, по-видимому, он все еще держал Фудзивару в неведении. И еще он тогда заявил, что у Сая нет семьи, нет друзей кроме него. То, что у него нет семьи – в принципе, возможно. Не слишком обычно, но и не то чтобы совсем невероятно. Но чтобы у такого общительного, приятного человека, как Фудзивара, не было друзей? К тому же, у него множество разных увлечений, а люди, как правило, не занимаются своими хобби в полной изоляции, и чем необычнее увлечение, тем сильнее между собой связаны те, кто его разделяет, – го-сообщество тому примером. Косплей по древнему Китаю и эре Хэйан, классическая музыка и, конечно, го… Фудзивара не мог заниматься всем этим в вакууме. И если Синдо был знаком с Фудзиварой, то должен знать и тех, кто был так или иначе с ним связан – аналогично тому, как сам Огата знал, с кем связан Сай. Не делает ли Синдо ту же ошибку, что он сам? Огата ни в коем случае не хотел навредить Фудзиваре, лишь умалчивал о мелочах, которые с рациональной точки зрения считал несущественными, а они в итоге оказались краеугольным камнем для возвращения памяти. Все те крохи информации, которые Огата утаивал от Фудзивары, привели к натянутости между ними, к грани разрыва. Абсолютно неважно, в чем была причина этих недоговорок: в простой ревности, в ложном стремлении защитить, в слепом неведении, но, подорвав доверие Фудзивары к себе, Огата утратил в его глазах и авторитет. А это, помимо всего прочего, значило, что он теперь не имеет права выражать перед Фудзиварой сомнения в мотивах поведения Синдо и в его действиях. Тем более что Синдо Фудзиваре чрезвычайно дорог – тот любит его слепой любовью старшего брата. Если Огата обвинит Синдо во лжи, Фудзивара это адекватно не воспримет. – Я уже так давно жду, когда смогу получить ответы на свои вопросы. Могу подождать и еще немного, – рассеянно произнес Фудзивара, как будто сам себя убеждал набраться терпения. Фудзивара имеет полное право не ждать ответов от Синдо, а требовать их, но вслух Огата этого говорить не стал. – Я заметил, что Синдо… легко отвлекается, – произнес он вместо этого. – Если он не отвечает на твои вопросы, спроси его снова, но более прямо. И говори серьезным тоном, чтобы привлечь его внимание. (Огата промолчал насчет того, что самым эффективным средством для привлечения внимания Синдо было взять его за шиворот и приложить о стену, поскольку сомневался, что Фудзивара данный совет оценит). Фудзивара чуть улыбнулся. – Ты так говоришь, Огата-сэнсэй, как будто обсуждаешь дрессировку щенка. Нарочный уход от темы, но слишком соблазнительный, чтобы его пропустить. – Щенков дрессировать легче. И беспорядка от них меньше, чем от некоторых подростков. – Это говорит человек, который держит дома рыбок, – Фудзивара засмеялся, и этого смеха Огате сразу стало легче. – Меня еще ни разу в жизни не обвиняли в сентиментальности, – сообщил он, радуясь тому, что Фудзивара снова рассмеялся. Это было гораздо лучше неловкой вежливости, с которой тот разговаривал почти все последнее время, несмотря на регулярно повторяемые уверения, что Огату он вовсе не обременяет. – Но именно ты дал имя Кувабаре-куну, – насмешливо заметил Фудзивара. Огата приподнял брови, признавая проигрыш. Он не собирался объяснять, что дал рыбке имя не из особой к ней любви, а чтобы втихомолку посмеяться над настоящим Кувабарой. Насколько сильное отвращение он питает к старику, Огата старался держать в секрете, чтобы не раскрывать перед окружаюшими, до какой степени тот на самом деле его достает. Они еще немного поболтали о разных пустяках, затем Огата как бы невзначай упомянул о своей предстоящей игре с Тоей Коё. – Сэнсэй прислал мне е-мэйл и попросил сыграть с ним в среду, когда он прилетит. Наверное, рассчитывает получить этим преимущество в игре против тебя. Предупреждаю, что если он спросит, я ему выдам все твои слабости. Привилегия учителя. Огата сказал это шутливым тоном, но Фудзивара в ответ задумчиво наклонил голову. – Он ведь очень долго пробыл за границей? – Он ездит везде, где что-нибудь намечается. В Китае и Корее проходит больше турниров и конференций, чем в Японии, и игроков там тоже больше. Уезжать за границу Тоя Коё начал сразу, как только ушел из про, хотя поездками называть это было не совсем правильно: вне Японии он проводил больше времени, чем в ней. В Пекине он снял скромную квартирку, а в Корее его близкий друг Со Чань Вань всегда держал для него и Акико свободную комнату. Время от времени Тоя возвращался в Японию, но, как правило, не дольше, чем на неделю. Обычно он при этом находил время, чтобы провести учебное занятие для своих старых учеников, включая тех, кто после его отъезда пошел учиться к другим мастерам. – Он наверняка будет рад сыграть с тобой. Даже с электронными письмами и смс быть в разлуке со своими учениками тяжело, – сказал Фудзивара, и на его лице промелькнула нежность. Наверняка думает о собственных отношениях с Хикару. Чем-то трогательно, но с отношениями между Огатой и Тоей-сэнсэем ровным счетом ничего общего не имеет. – Сильно сомневаюсь, что он так уж обо мне волнуется. У меня, как-никак, уже два титула, – заявил Огата, опуская тот факт, что один из этих титулов он у Тои-сэнсэя же и отобрал. Фудзивара понимающе улыбнулся. – Но ты ведь был самым первым его учеником. Он всегда будет ощущать себя твоим наставником, превзойдешь ты его или нет. – Я не в курсе, что он там думает, – пробурчал Огата себе под нос. Это было не совсем так – он действительно знал Тою Коё гораздо лучше, чем большинство людей, – просто Огата ненавидел подобную слащавую чушь. Она не стоит строгих, четких линий го. – Как думаешь, я ему понравлюсь? Такого вопроса Огата никак не ожидал. – Как Акира наверняка тебе уже сказал, сэнсэй готовится к матчу-реваншу с тобой с тех самых пор, как вы сыграли в первый раз. Он страстно желает встретиться с тобой. Фудзивара заерзал в кресле. – И я тоже, конечно, желаю этого не меньше, но я имел в виду, понравлюсь ли я ему как человек? Ничего, что я тебя об этом спрашиваю? – быстро добавил он, слегка покраснев. Долгую секунду Огата непонимающе смотрел на него. Если честно, такой вопрос даже не приходил ему в голову – в сравнении с го это казалось таким несущественным. Если не считать тех случаев, когда твой противник – совсем уж невыносимый тип (как, например, один мерзкий старикашка), то какая разница, нравитесь вы друг другу или нет? Огата практически не встречался со своими противниками вне матчей или официальных собраний, так что специально думать о ком-то из них ему было не с чего, разве что в плане очередного матча. Существенным исключением из этого правила являлся с а й, и еще Синдо, но мальчишкой Огата, с тех пор как нашел с а я, интересоваться стал меньше. Хотя манипулировать Синдо, чтобы позлить Акиру, ему по-прежнему не надоедало. Эти двое были одержимы друг другом не меньше, чем когда встретились впервые. Вечные соперники и все такое прочее. И тогда до него дошло. Ну конечно, Фудзиваре не все равно, понравится он Тое-сэнсэю или нет. Сэнсэй для него – не обычный противник, а личный соперник. Противников найти легко – достаточно пойти в го-салон или залогиниться на NetGo – и так же легко от них избавиться. С соперником все не так. Впрочем, поладить с сэнсэем ему все равно будет нетрудно. – Тоя-сэнсэй, как правило, очень сдержанный, но это не значит, что он недобрый, – сказал Огата. – Я слышал, что он очень серьезный. Я знаю, что иногда выгляжу чересчур легковозбудимым… и чересчур молодым. Не хочу, чтобы он думал, что… – Фудзивара сбился и замолчал, беспомощно глядя на собственные ладони. Огата удивленно сдвинул брови. Фудзивара обычно очень радовался новым знакомствам, особенно если они были связаны с го. – Со всеми про, с кем ты на данный момент знаком, ты хорошо ладишь. Почему ты думаешь, что здесь будет иначе? – мягко спросил он. Фудзивара взглянул на него из-под ресниц. – Может, это и нелогично. Но с друзьями Хикару мне легко. Они открыты для новых идей, для испытания новых подходов в го. Моя игра их не подавляет, и они не осуждают меня за то, что я от них отличаюсь. – У тебя прежде были какие-то трудности с профессионалами старшего возраста? – Да, – Фудзивара говорил, глубоко задумавшись. – На этой неделе я начал понемногу вспоминать, хотя до конца вспомнить не могу. Похоже на тот кошмар, в котором Хикару… покинул меня. Обстоятельств я не знаю, но был один игрок в го, рангом выше меня. Он злился на меня за то, что я хотел пробовать новые приемы. Думаю, он мне завидовал и боялся, что я его превзойду, хотя опыта у меня было меньше, чем у него. Он считал мой возраст личным себе оскорблением, – Фудзивара плотно сжал губы. – Он сделал мне что-то ужасное. По спине Огаты пробежал холодок. Этот завистливый соперник… не он ли в ответе за амнезию? Возможно, он подмешал наркотик или яд, затем сбросил Фудзивару в канал, чтобы его смерть списали на несчастный случай. Фудзивара слишком доверчив. Он бы никогда не заподозрил своего недоброжелателя в таких намерениях. Несмотря на стучащую в ушах кровь, Огата заставил себя говорить медленно и спокойно: – Что он сделал? Рассеянно теребя манжету рубашки, Фудзивара покачал головой. – Я не помню, и это пугает меня сильнее всего – то, что я не знаю точно, что произошло. А может, это к лучшему. Я хочу насладиться игрой с Тоей-сэнсэем, а не думать о том, другом человеке. Это было бы несправедливо для нас обоих. – Я тоже хочу, чтобы это была прекрасная игра, – с горячностью сказал Огата. – Вы оба этого заслуживаете. Фудзивара удивленно расширил глаза. Да что там, Огата и сам себе поразился. Он же раньше ревновал? Да и до сих пор немного ревнует. Но теперь появились вещи важнее его личных заскоков. – Вы оба так долго этого ждали, – объяснил он свою вспышку. – Сэнсэй упрям, он никогда не переставал верить в то, что сыграет с тобой матч-реванш, даже когда с а й навсегда исчез из интернета. Ему неважно, кто ты по национальности, полу, статусу, и уж тем более его не волнует твой возраст. В отличие от некоторых авторитетных про, Тоя Коё никогда не относился к тому сорту людей, которым нравится мелочно третировать более молодых игроков или устрашать новичков жесткой игрой, чтобы заставить себя уважать. И пусть выказывать к противникам милосердие было тоже не в его характере, но причиной были любовь и уважение к го, а не надменность или неуверенность в собственных силах. У сэнсэя нет ничего общего с неизвестным, о котором говорил Фудзивара, – с тем, кто попытался избавиться от Фудзивары, вместо того чтобы ценить его как соперника. – Когда сэнсэй находит талантливых игроков, он не воспринимает их как угрозу себе – он радуется тому, что стал ближе к Божественному Мастерству. – И я тоже, – сказал Фудзивара. В его голосе, позе чувствовалась такая неуверенность, что у Огаты засосало под ложечкой. Тот неизвестный враг сумел нанести оскорбление самому дорогому, что было у Фудзивары, но разве сам Огата не поступил почти так же? – Я очень давно знаком с сэнсэем. Он в жизни не сделает ничего такого, чтобы тебя обидеть. Он один из самых благородных людей, каких я знаю. Благородный. Такое устаревшее, непривычное слово, но идеально подходящее Тое Коё. – Ты очень высокого мнения о Тое-сэнсэе, – сказал Фудзивара. – Да, – не задумываясь подтвердил Огата. Пусть он не всегда был согласен с учителем, но всегда уважал его за мудрость и честность. Фудзивара чуть улыбнулся. – Ты не из тех, кто легко говорит подобное. Спасибо, что рассказал мне про Тою-сэнсэя. Лучше бы я не вспоминал о том… другом человеке. – А не хочешь спросить о нем у Синдо? – сказал Огата, впрочем, уже предвидя ответ. Фудзивара покачал головой. – Если бы Хикару его знал, то наверняка уже упомянул бы. Так что я не хочу, чтобы он без нужды тревожился из-за человека, чьего имени и лица я даже не помню, – Фудзивара наморщил нос. – Может быть, у меня просто что-то перемешалось в воспоминаниях. Я ведь уже ошибался… Не надо было рассказывать тебе, пока я сам не буду более уверен. Прошу прощения за… – Не извиняйся, – резко перебил Огата, сердясь за то, что Фудзивара из ложной вежливости принижает собственные воспоминания. – Неважно, что ты не помнишь детали или тебе кажется, что ты запутался, но ты абсолютно правильно поступил, что рассказал мне. Важно только то, чтобы ты был в безопасности и мог играть в го, не оглядываясь через плечо. Фудзивара низко, словно стыдясь самого себя, склонил голову. – Ты очень добр, но мне неудобно втягивать других в свое личное дело, тем более что я не знаю, какие последствия оно может повлечь. Огата сжал челюсти. Разве Фудзивара не понимает, как он уязвим? – Вот именно по этой причине ты и не должен утаивать такую информацию, – почти зарычал он. – Ты не знаешь, чего ожидать, но как тогда ты надеешься защитить себя? – Огата-сэнсэй… – Фудзивара уставился на него расширенными глазами. Только теперь Огата заметил, что вскочил с кресла и, перегнувшись через стол, наклонился над Фудзиварой – так близко, что мог видеть даже, как часто бьется у него на горле жилка. И еще, какая белая и мягкая на вид у него кожа. Огата сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться и мысленно ругая себя за то, что накричал на Фудзивару – на него и так столько всего свалилось. – Я серьезно, – произнес он, стараясь говорить помягче. – Обещай, что если ты вспомнишь еще что-нибудь о том человеке, то сразу же расскажешь мне. – Я… – начал Фудзивара и замолчал. Неужели Фудзивара собирается бороться с неизвестным, злобно настроенным врагом только своими силами, с ужасом подумал Огата. У него мягкий характер, и бесполезно надеяться, что он окажется способным на насилие даже ради самозащиты. У него отсутствует необходимый для этого склад ума. В отличие от Огаты. – Позволь мне позаботиться о тебе, – шепотом произнес Огата. Фудзивара отчаянно покраснел, и до Огаты дошло, что его фразу можно было неправильно понять. Но он не стал объяснять ошибку. Не прерывая зрительного контакта, Огата сел обратно в кресло. Фудзивара немного расслабился и сумел выдавить дрожащую улыбку. – Ты умеешь быть таким настойчивым. – Ты расскажешь мне, обещаешь? – отклоняться от темы Огата не пожелал. Фудзивара насупился, но без злости. – Я расскажу тебе, если ты обещаешь вести себя разумно. – Обещаю, – ответил Огата, впрочем, совершенно уверенный в том, что его понятия о разумности отличаются от того, что вкладывает в это слово Фудзивара. Фудзивара надул губы, но все-таки кивнул, удовлетворившись ответом. – Тогда договорились. И еще… Хотел спросить, ты сходишь вместе со мной в четверг на встречу с Тоей-сэнсэем? Такой просьбы Огата совершенно не ожидал, но обрадовался. Он предполагал, что Фудзивара захочет играть с сэнсэем один на один. – С удовольствием, – ответил он. Присутствовать при игре этих двоих, пусть даже в роли наблюдателя, – огромная привилегия. – Спасибо, – сказал Фудзивара. – И спасибо за… заботу обо мне, – он выговорил это спокойно, лишь с едва заметным румянцем на щеках. – Да не за что, – ответил Огата, чувствуя глубокое облегчение. Кажется, несколько ходов в этой партии у него все-таки еще осталось. конец тринадцатой главы
| |||
| Просмотров: 3482 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 5.0/10 | | |||
| Всего комментариев: 2 | |
|
| |
