Fairy stories
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика
| Главная » |
Cruel Intentions, romance, drama, NC-17, глава 11
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Эпилог Снежинки танцевали на ветру за окном, неторопливо укрывая пушистым покрывалом замерзший пруд в саду. Михаил стоял и смотрел в раскинувшуюся перед ним бесконечную белизну. Как тихо. Раньше он любил снегопад. Теперь тишина давила ему на уши. Все было слишком безмолвно, как будто мир застыл в абсолютной неподвижности. Или, может быть, это в нем все застыло. Словно сама его жизнь остановилась, когда он вошел в самолет. Он понимал, что покинуть Фейлона будет тяжело, но не знал, что настолько. Точно он лишился чего-то – чего-то существенного, оставившего после себя пустоту, которую невозможно было заполнить. Просыпаться и не видеть рядом любимого лица – одно это заставляло его желать, чтобы утро никогда не наступило. Невозможность каждый день слышать нежный, спокойный голос – лишала его воли жить дальше. Что он здесь делает? Почему он здесь? Чтобы унаследовать семейный бизнес? Зачем? Что ему делать со всей этой властью, если рядом не будет Фейлона? Что ему делать со своей жизнью, если в ней не будет Фейлона? - Миша. Михаил вздрогнул, когда женский голос окликнул его по имени. Феодора. Он и забыл, что она находится вместе с ним в спальне. Медленно обернувшись, он взглянул на сидевшую на кровати прекрасную женщину. Семья Феодоры принадлежала тому же кругу, что и Арбатовы, и девушка была его другом с самого детства. В один прекрасный день их дружба превратилась в нечто большее. Перед отъездом в Макао он как раз подумывал жениться на ней. Феодора была во всех отношениях самой подходящей парой для него, да и он сам был не против. Она была красива, умна, утонченна и готова на все ради него – идеальная женщина для любого мужчины. Но этого ли он хотел? - О чем ты думаешь, Миша? – она поднялась с кровати и подошла к нему. Ее тонкие руки любовно обвили его талию. - Михаил, – ответил он. – Не называй меня Мишей. Называть его так было разрешено только одному человеку. - Раньше ты мне это позволял, – мягко сказала она, прижимаясь к его спине. – Ты теперь слишком взрослый для этого, да? Ведь почти два года прошло. Михаил взял ее руки в свои, глядя в светло-голубые глаза. Она была красива; длинные, до пояса, светлые, блестящие волосы обрамляли ее ангельское лицо, на губах играла ласковая улыбка. Феодора любила его, и он это знал. Только из-за этого он без колебаний женился бы на ней. Это был мудрый выбор, кроме того, эта женитьба упрочила бы его будущее. Его отец был бы им более чем доволен. С огромным состоянием Арбатовых в руках и женщиной, достойной быть его женой, с ним рядом, чего еще ему оставалось желать? Все его будущее было прямо перед ним. Ему оставалось лишь протянуть руку. Это было правильно. Но откуда эта нерешительность? Почему так трудно сделать единственно правильный выбор? Высокое, стройное тело было на ощупь таким мягким. - Как же ты мне это компенсируешь? Поцелуешь, обнимешь меня, как раньше? – она легко прикоснулась кончиками пальцев к его губам, а затем притянула его к себе для поцелуя. Помедлив мгновение, Михаил ответил на поцелуй – и понял, что ищет в нем что-то, чего в нем не было – другой вкус, более сладкий, с тончайшим намеком на чай и жасмин, вкус, в котором он всегда терял себя. Он закрыл глаза и постарался вспомнить это ощущение. Каким-то образом оно еще сохранялось на его языке. Интересно, сколько оно еще будет с ним, останется ли после того, как он будет целовать других. Боль в низу живота заставила его крепче притянуть Феодору в объятья. Его сильные руки сорвали с нее одежду в отчаянной попытке избавиться от воспоминаний, заменив их теми, в который не было бы Фейлона. Но каждый раз, когда он касался ее, воспоминания, которые он пытался стереть, становились только ярче. Та кожа – такая же гладкая, как эта, но плотнее, горячее. Феодора закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли, когда грубые ладони сжали ее плоть. И почему-то ей не казалось, что он ее хочет. Было больше похоже на то, что он ищет что-то, в чем отчаянно нуждается. Феодора чувствовала, как его губы жадно шарят по ее телу, но не потому, что он не может насытиться ею, а потому, что не может получить от нее того, что ему нужно. Михаил был совсем рядом, в ее объятиях, и в то же время не здесь, не с ней. Бесполезно. Чем больше он прикасался к ней, тем сильнее тосковал по Фейлону. Боль становилась все невыносимей, и он чувствовал, что необходимо дать ей выход. Или, по крайней мере, ему казалось, что это поможет. Он приподнял Феодору и, усадив на подоконник, скользнул руками под юбку, стягивая кружевное белье и расстегивая собственные брюки. Она обхватила его ногами и обняла руками за шею, предвкушая, как ощутит его внутри себя. Михаил вошел в нее – в надежде, что обретет забвение в ее тепле и страсти. Но ее стоны, то, как ее тело выгибалось под ним, – все было не так. Он закрыл глаза, и перед его внутренним взором встал другой человек. Боль, волнами прокатывающаяся по его телу, не имела ничего общего с потребностью в разрядке – ее причина была в том, кого сейчас не было с ним рядом. Все было неправильным – тело в его объятиях, кожа, соприкасающаяся с его кожей, голос, звучащий в его ушах. Он хотел не этого. Это не он. - Я не могу. Он оторвался от нее, поняв, в чем корень его проблем. Он не готов заводить отношения с кем-то другим, даже просто ради секса. Его сердце осталось в Гонконге, его чувства не отзывались ни на что, если это не принадлежало Фейлону. Феодора нежно обхватила его лицо ладонями. - Где ты сейчас был? Она не была удивлена – она знала, что с Михаилом творится что-то неладное. Бесчисленное количество раз она была прежде в его объятиях, но до сих пор ни разу не видела его в таком состоянии. Михаил всегда был окружен множеством женщин, умирающих от желания оказаться в его постели, как из-за его внешности, так и из-за его денег. Даже когда они были вместе, она знала, что он время от времени отвлекался на какую-нибудь из них. Феодора не возражала, ведь в итоге он каждый раз возвращался к ней. Она была особенной. Она была выше их. И вот сейчас она почувствовала себя на месте одной из тех девушек. Не считая того, что сейчас все еще гораздо хуже: он не может заставить себя даже прикоснуться к ней. Слова Феодоры эхом отдавались в его ушах. Где он был? Его тело находилось в Москве, но разум предал его и сбежал обратно – в Гонконг, к Фейлону. - Мне нужно побыть одному. Он отступил и молча подождал, пока она оденется и уйдет. Что ей еще оставалось? Ни сказать, ни сделать уже ничего было нельзя. Михаил теперь принадлежал кому-то другому. Он сел на кровать и закрыл лицо руками. Прием через два дня, а он так и не принял окончательное решение. Ему казалось, что он уже все решил, когда сел на самолет. Он думал, что сможет решить, когда вел Феодору в свою спальню. Но он был не прав. Он был совершенно не готов оставить все, что было, и жить без Фейлона. После всего, через что он прошел по вине Фейлона, он все еще не мог просто все бросить – и отчаянно искал причину вернуться, хоть какую-нибудь. К этому моменту он уже понимал, что Фейлону достаточно позвонить и потребовать, чтобы он вернулся в Гонконг, – и он будет там в одно биение сердца. Было бы достаточно даже самого крошечного жеста, показывающего, что он что-то значит для Фейлона. Тогда он бы все бросил без колебаний. Я брошу всё ради тебя. *** Был вечер пятницы, и бар был набит до отказа. Фейлона почтительно проводили мимо длинной очереди ожидающих возможности попасть внутрь. Это был самый элитарный и наиболее изысканный гонконгский бар из тех, где подавали алкогольные напитки, и в нем всегда был зарезервирован столик для него. - Фейлон! – высокий мужчина одних с ним лет, с высветленными в волосах прядями, спешил навстречу, приветственно раскрыв руки. – Мой дорогой Фейлон! Очень мало кому позволялось заключать Фейлона в дружеские объятия, но этот человек был один из немногих, кто имел такую привилегию. - Тони. Владелец бара – Тони, был его старым приятелем по колледжу и принадлежал к тому редкому типу людей, которые понимают принцип невмешательства в чужую личную жизнь достаточно хорошо, чтобы можно было считать его другом. Хорошим, но не близким другом. - Столько времени от тебя ни слуху, ни духу, – пожурил, между тем, Тони. - Я был занят. Отрывистый ответ подразумевал, что дальнейшие расспросы нежелательны. Тони мгновенно это понял. Вокруг Фейлона всегда существовала невидимая стена, и если ты хотел, чтобы тебе было позволено общаться с ним, ты должен был признать ее наличие и не пытаться сократить дистанцию. Фейлон ему, может, и друг, но с высокопоставленными друзьями следует обращаться с осторожностью. - Отлично выглядишь, – сказал он, оглядывая с головы до ног стоявшего перед ним мужчину. Фейлон всегда умудрялся выглядеть потрясающе в деловых костюмах и чонгсамах, но очень мало кому из знакомых выпадал шанс увидеть его в клубной одежде. В этом месте собиралась, в основном, молодежь. Большинство из них не догадывалось, кто он, и Фейлону это нравилось. Все они знали только то, что он ‘друг’ Тони. - На кого нынче нацелился? На мальчиков или девочек? - Я здесь только для того, чтобы выпить, Тони, – Фейлон неискренне улыбнулся. – Пока что. Ему просто нужно было выбраться из Бейше. В какое угодно людное место. - Идем, – Тони положил руку на плечо Фейлона и провел его сквозь толпу к приготовленному для них столику. - Принеси бутылку красного из моего личного погреба, – усевшись, приказал Тони одному из официантов. Раз Фейлон пришел не поохотиться, то ему нужна компания. Босс Бейше время от времени заглядывал в его бар, нерегулярно, но довольно часто. Иногда он уходил не один. Иногда просто заходил выпить – если был не в настроении. Пил Фейлон всегда очень мало, только за компанию, и никогда не позволял себе напиваться. Для могущественного и безжалостного босса мафии Фейлон был воспитан получше иных особ королевской крови, на которых Тони насмотрелся во время поездок за границу. Составить ему компанию всегда было удовольствием. Официант вернулся с вином. Тони забрал бутылку и отослал его. Он знал, что Фейлон никогда не пьет из уже открытой бутылки, а также никому, кроме него, не доверяет открывать напитки. Кто обвинит его в излишней осторожности? Это место набито людьми, просто умирающими от желания залезть ему в штаны, как девушками, так и парнями. Тони налил вина и передал бокал, как вдруг заметил на шее Фейлона знакомую блестящую вещицу. - Кстати, у тебя сейчас кто-нибудь есть? – спросил он как бы невзначай, наливая вина себе. - Нет, – короткий ответ означал, что Фейлон не желает говорить на эту тему. Тони решил рискнуть надавить чуть больше и напрямую указал на предмет на его шее. – Нет? Фейлон неожиданно вспомнил. Кулон. Он так привык к его нему, что совершенно забыл, что все еще его носит. Неделю назад Михаил подарил ему цепочку с цилиндрической подвеской. Он не знал, зачем, но так как Михаил настаивал, он решил, что вполне может надеть ее. Это был подарок, тем более, от дорогого ему человека. Фейлон одним глотком допил вино, пытаясь прогнать непрошеные мысли, и налил себе еще. Пожалуй, он слишком много пьет. Но теперь уже все равно. Теперь он согласен на что угодно, лишь бы это помогло. - Это? – спросил он, притрагиваясь к кулону. –А это тут вообще при чем? Он увидел, что Тони захвачен врасплох. - Ну, ты ведь не просто так надел такую вещь, ради украшения. Я тебя знаю. - Мне ее подарили, а я забыл снять. Конец истории. С любопытством на лице Тони продолжил допрашивать великого Лю Фейлона из Бейше. Он понимал, что рискует при этом головой, но все же не смог не задать вопрос: - Ты ведь знаешь, что это такое? - Долбаная цепочка с подвеской. Тони, отцепись уже от меня, – Фейлон начинал терять терпение. Надо было вспомнить и снять ее. Все, что напоминало о Михаиле, должно исчезнуть из его жизни. Тони тяжело вздохнул и улыбнулся. – Это не просто кулон – это Ключ любви. Эти слова заставили Фейлона вздрогнуть. Ключ любви? - Что ты имеешь в виду? - Ну, я так понимаю, что тот, кто подарил тебе его, носит парный кулону браслет. Так? Михаил действительно в последнее время надевал что-то такое – точнее, носил каждый день. - Он называется Браслет любви. Надев, его уже не снять без специального ключа. Это символ любви и обладания. Ты знаешь, что это значит? Он выдержал паузу и взглянул на озадаченное лицо своего друга, а затем продолжил: - Это значит: ты принадлежишь мне, и только я владею ключом от твоего сердца. Тони тепло улыбнулся, чтобы усилить действие сказанного. – Ты, друг мой, владеешь ключом от его сердца. У Фейлона участилось дыхание. Уже неделю он носил на шее эту вещь, и до сих пор не знал, что она означала. - Обычно делается наоборот. Ты надеваешь браслет тому, кого любишь, чтобы заявить, свои права на него. А он надел его на себя сам и отдал тебе ключ. Это… – он замолчал, подыскивая подходящее слово, но существовало только одно… - ...любовь. Фейлон почувствовал, как встал в горле ком, и ему вспомнились слова Йо. «Он любит Вас». Но если это так, хотя бы чуть-чуть, то почему он вот так бросил меня? Тони осторожно прикоснулся к руке Фея. Должно быть, что-то произошло, что-то ужасное. Фейлон, похоже, был одновременно зол и расстроен. - Фейлон, – мягко сказал он. – Я не знаю, что случилось. Но кто бы ни дал тебе эту подвеску, он тебя любит. Это самое главное. Фейлон резко вскочил. Грудь снова постепенно начало сдавливать. Он должен уйти – уйти раньше, чем повторится приступ. Отчаянно желая оказаться на свежем воздухе, он заторопился к дверям. Но едва он свернул за угол, как кто-то схватил его за руку. - Уходишь так быстро? Знакомый голос со странным акцентом привлек его внимание. Он пригляделся и узнал этого человека. Алексей Арбатов. - Мне стоило невероятного труда проследить за тобой, но если я сегодня не улечу в Москву, я труп. Я надеялся, что мы хотя бы немного поболтаем? – Алексей вкрадчиво улыбнулся и придвинулся ближе. Немного поболтаем? Он не в настроении болтать. Это лицо, настолько похожее на другое, – последнее, что ему хочется видеть. На русский акцент у него уже начиналась аллергия. - Я ухожу. Если у вас ко мне дело, договаривайтесь о встрече в обычном порядке. Он выдернул руку и постарался сосредоточиться. Грудь сдавливало все сильнее, и он понял, что у него сильно кружится голова. - По делу? – рассмеявшись, Алексей наклонился к его уху и произнес: – По очень личному делу, Фейлон. Может, для продолжения беседы нам стоит снять номер? Фейлон подумал, понимает ли этот человек вообще, с кем разговаривает. Даже Михаил не осмеливался говорить с ним подобным образом во время их первых встреч. Эти зеленые глаза бесстыдно ощупывали взглядом все его тело. Михаил был прямолинеен, но не настолько. Под его взглядом Фейлон порой чувствовал себя неловко, но сейчас, под взглядом Алексея, он чувствовал себя голым и беззащитным. Алексей был копией Михаила с обостренными до предела чертами. Он казался более хитрым, более самовлюбленным и гораздо, гораздо более эгоистичным. Тот факт, что у него, похоже, начисто отсутствовал самоконтроль, в глазах Фейлона делало его опасным, и он понимал, что этого сибирского волка следует избегать любой ценой. Особенно сейчас, когда он в таком уязвимом состоянии. Но он уже был разозлен. Слишком разозлен, чтобы просто уйти, не показав этому волчонку, с кем тот связался. - Я думал, что твой брат – бесстыжий ублюдок. Но, видимо, все Арбатовы такие. Голос Фейлона дрогнул. Недостаток кислорода усиливал головокружение, и он больше не мог устоять на ногах. Последнее, что он слышал, был голос Алексея, произносящий его имя. Прежде чем сознание покинуло его, он успел почувствовать чьи-то руки, подхватывающие его, не дающие упасть. *** Фейлон неподвижно лежал на кровати, подобно цветку, ожидающему, чтобы его взяли в руки, чтобы им восхищались. Это прекрасное лицо во сне казалось таким юным, таким невинным. Алексей сел на краешек кровати и погладил нежную кожу щеки. Он вынужден был признать: Фейлон был просто поразителен. Редчайшее сочетание – лицо, прелестнее, чем у красивейших женщин, и при этом мужественное телосложение, крепкие мышцы, которые так хотелось ласкать и целовать. Но пленительнее всего в лидере Бейше было исходящее от него ощущение властности. Фейлон казался таким могущественным, таким опасным – и вместе с тем невероятно изящным. Эти холодные аметистовые глаза походили на глаза хищной птицы. Они заставили сердце Алексея замереть в груди, едва он их впервые увидел. Человек такой редкой, такой неповторимой и экзотичной красоты, лежал сейчас без сознания прямо перед ним – стоило лишь протянуть руку. В обычных обстоятельствах он, не колеблясь ни секунды, воспользовался бы преимуществом такой ситуации. Если вид Фейлона, одетого в строгий чонгсам, вызывал у Алексея страстное желание немедленно обладать им, то в облегающей, полурассегнутой рубашке и в штанах, обрисовывающих каждый мускул длинных, изящных ног, он просто провоцировал на то, чтобы взять его силой. От одного взгляда на него у Алексея возникла сильнейшая эрекция. Но все же любопытство победило животный инстинкт. Взять его сейчас значило положить конец их отношениям; после такого, скорее всего, ему уже больше ни разу не удастся прикоснуться к этому идеальному телу. Но Алексея уже интересовала не только внешность. Он хотел, чтобы Фейлон оказался в его объятьях, полностью сознавая происходящее, во всей своей красе. Эти губы должны целовать его по своей воле. Он должен заставить этот нежный рот стонать в экстазе, заставить каждый мускул этого тела дрожать под его прикосновением. Такой прекрасный леопард заслуживает самого лучшего. А не так. Ни в коем случае не так. Алексей улыбнулся сам себе. В первый раз в своей жизни он начинал завидовать своему брату. *** Фейлон проснулся, ощущая знакомый запах. Он медленно открыл глаза, пытаясь прийти в себя. Белые простыни с золотой отделкой. Перкалевые. Это не его. У него атласные. Ему был знаком этот запах. Эти подушки. Такие у… Он рывком поднялся с кровати. Кровати Михаила. Почему он проснулся в пентхаузе Михаила? Густой запах кофе. Сам не понимая, почему он это делает, Фейлон бросился к двери. Сквозь ослепивший его на несколько секунд солнечный свет он увидел сидящую у бара знакомую фигуру. - Миш… – он осекся, осознав свою ошибку. Алексей повернулся к нему с легкой улыбкой на лице. - Доброе утро. Но откуда эта вспышка боли в сердце? Разочарование? Из-за чего? Он что, надеялся, что это Михаил? После всего, что произошло, почему его сердце сжималось при каждой мысли о нем? - Как себя чувствуешь? – спросил Алексей, делая глоток кофе. Фейлон внезапно вспомнил, хотя и смутно, события прошлой ночи. Понимание намерений Алексея по отношению к себе заставило его задать важный вопрос: - Что случилось? - Ты вчера вечером хлопнулся в обморок прямо у бара. Аметистовые глаза бешено впились в зеленые, ища в них то, о чем, возможно, не было сказано вслух. - И что было дальше? На лице Алексея появилась лукавая усмешка. - Хочешь узнать, трахались ли мы? При этих словах точеные скулы Фейлона чуть порозовели. Это было едва заметно, но все же было. Он был прав: Фейлон, находящийся в сознании, желанен настолько сильнее, насколько вообще возможно вообразить. - Искушение было невероятное, но нет. К сожалению, я тебя и пальцем не тронул. Как бы ни бесили его эти слова, Фейлон был вынужден признать, что этот человек его поражает. Алексей был другим, совершенно другим. Он говорил с настолько абсолютной самоуверенностью, как будто ему ни разу в жизни не приходилось терпеть неудачу. Впрочем, там, где дело касалось секса, это было и не удивительно. Эти зеленые глаза словно обладали властью гипнотизировать, а глубокий, с хрипотцой голос – наделен сильнейшей способностью обольщать. Исходящая от него угроза искушала узнать, что же за диким зверем он должен быть в постели. Если самым ценным качеством в Михаиле было его обаяние, то у Алексея это, без сомнения, была его исключительная сексуальность. В обычных обстоятельствах Фейлон, пожалуй, был бы совсем не против заполучить такого хищного полярного волка себе в постель. Но сейчас этот мужчина привлекал его меньше любого другого на свете. - Спасибо, – он почувствовал, что обязан сказать это. - Не торопись меня благодарить, – в зеленых глазах блеснули искорки. – То, что я до сих пор этого не сделал, не означает, что я не собираюсь. Фейлон уже пожалел, что поблагодарил этого ублюдка. - Спасибо, я не думаю, что заинтересован в сексе с обоими Арбатовыми. Алексей коротко рассмеялся в ответ. Насколько красив и изящен, настолько же и высокомерен. Что за чудное искушение. - Уверен, что в постели со мной все будет совсем по-другому. Тебе может очень понравиться. Что-то в манере Алексея говорить не давало Фейлону разозлиться так, как следовало бы. Если бы подобное сказал любой другой, Фейлон уже выхватывал бы пистолет. Но в устах Алексея эти слова звучали совершенно естественно. Откровенно и честно. Сколько людей в мире обладают такой свободой? Иметь возможность говорить то, что думаешь, не заботясь о последствиях, – такую уверенность в себе можно было назвать самое меньшее экстраординарной. - А я-то думал, что это брат у тебя ненормальный, – произнес Фейлон своим обычным, невозмутимым тоном, перелистывая лежавший на барной стойке журнал и пытаясь не обращать внимания на зеленые глаза, без следа смущения оглядывающие его. Вдруг рекламное объявление заставило его задержаться на странице. Знакомый браслет и кулон, почти такой же, как тот, что подарил ему Михаил. Фраза в низу страницы словно ударила его кинжалом в сердце. На что вы готовы ради любви? Фейлон понял, что машинально касается цилиндрической подвески на своей шее, пытаясь понять, где же правда. Если Михаил был предан ему настолько, чтобы подарить вещь, которая так много значила, то он, очевидно, глубоко ранил его своей поездкой в Японию. Но если он действительно был настолько дорог Михаилу, почему тот ни словом не обмолвился о возвращении в Москву, несмотря на всю важность такого события? - Что ж, мне скоро нужно уезжать. Я должен сегодня вернуться в Москву, иначе отец меня убьет. Могу тебя куда-нибудь подвезти, – прервал его размышления Алексей. - Спасибо, я доберусь сам. - Если хочешь, чтобы твои люди знали, что ты здесь ночевал, тогда конечно. Да, они действительно друг другу братья. Он мог легко представить, как Михаил говорит то же самое, чтобы добиться от него, чего он хочет. Он не мог отрицать, что Алексей в чем-то прав. Чувствуя его колебания, Алексей усмехнулся. – Что, по-твоему, я сделаю? Изнасилую тебя в своем Ламборджини? Кажется, он начал привыкать к резкой прямоте Алексея. - Не сможешь. И это не твой Ламборджини. - Очень скоро будет. И ты тоже будешь моим. А раз ты настолько уверен, что не смогу, то о чем тебе вообще беспокоиться? Черт побери Арбатовых, всех их. Они имеют наглость требовать всего, чего хотят, и при этом точно знают, какие доводы привести, чтобы заставить людей согласиться. Раздраженно вздохнув, Фейлон сдался. Препираться дальше – только время терять. - Прекрасно. Я принимаю твое предложение. Дай мне несколько минут, чтобы умыться. На насмешливом лице появилась торжествующая улыбка. - Конечно. Не спеши. Фейлон вернулся в спальню, решив, что по-быстрому примет душ. На полке в ванной комнате был аккуратно сложен хлопковый халат в тонкую полоску. Он провел пальцами по мягкой ткани, а в голове вновь вспыхнули воспоминания. Он помнил этот халат. Михаил его часто носил. Он обычно сидел в этом халате у бара, а его золотые кудри в беспорядке падали ему на лоб. В одной руке у него была кружка с кофе, в другой газета. - Доброе утро, принцесса, – говорил он. Голубые глаза всегда искрились при этих словах. Фейлону не нравилось, когда он так его называл. А теперь ему начинало не хватать этого. Сердце ныло из-за того, что с этим домом было связано слишком много воспоминаний. Насколько бы неразумно это ни было, как бы Михаил с ним ни поступил, он не мог отрицать, что скучает по его глазам, что вспыхивали в ответ каждый раз, когда он в них смотрел, по золотистым прядям, которые он любил накручивать себе на палец. По шершавым ладоням, что ласкали его кожу, как никто и никогда не ласкал. По губам, что с такой любовью целовали его. Никто не сможет заменить ему Михаила. Занять его место в сердце. На что вы готовы ради любви? Он сжал пальцы на цилиндрике у себя на шее, ключе к браслету. Что, если Михаил на самом деле любил его? Что, если у него были веские причины держать в тайне дело, связанное с его наследованием? Собирался ли он вот так просто покончить с их отношениями? Или ему просто нужно было срочно уехать, чтобы что-то сделать? Фейлон бросился прочь из ванной. Он не был уверен, что то, что он собирается сделать, умно. Вряд ли даже просто благоразумно. Но это было то, чего он хотел. В первый раз в жизни ему было плевать на последствия. Алексей, – произнес он с абсолютной уверенностью в голосе. – Возьми меня с собой в Москву.
*** Прим. автора – Если вам вдруг еще не попадалась «Любовная коллекция» Картье, заходите на http://www.love.cartier.com. И… Боже помилуй кошелек вашего парня или мужа. | |||
| Просмотров: 1231 | Рейтинг: 5.0/1 | | |||
| Всего комментариев: 0 | |
