Среда, 18.12.2024, 22:15Главная

Меню сайта

Форма входа

Поиск

Друзья сайта

Статистика
Главная » 
Cruel Intentions, romance, drama, NC-17, глава 14


Прокравшееся в комнату через неплотно задернутые шторы солнце наполнило ее золотистыми лучами. Михаил поморгал, привыкая к свету, и, приподнявшись на локте, ощутил что-то под рукой – длинные, блестящие черные волосы разметались по белым простыням, словно покрывало из тончайшего шелка. Он затаил дыхание и протянул к ним руку, боясь, что они лишь иллюзия и растают при первом же прикосновении. Но мягкие пряди, которые он баюкал в ладони, не были игрой воображения. Фейлон тоже был реален – и спал сейчас рядом с ним, в его кровати.

Михаил облегченно вздохнул и улыбнулся, любуясь такими умиротворенными во сне чертами. Это лицо… прекрасное лицо, которым он восхищался, как ничем другим в жизни… он снова мог смотреть на него. Иногда Арбатов задумывался, понимает ли Фейлон, как он любит смотреть на его лицо, видеть в нем иногда злость, иногда грусть или  раздражение и совсем редко – проблеск счастья. Если бы он только мог заполнить всю свою жизнь вот такими моментами – смотреть на спящего рядом Фейлона, просыпаться, чувствуя чудесный запах его волос, видеть каждую его слезу и каждую улыбку. Он все отдал бы ради этого, всем бы пожертвовал.

Порою ему приходила в голову мысль, а не было ли это созданной им самим иллюзией – красота Фейлона, его такие милые привычки. На самом ли деле Фейлон настолько красив или он просто видит его таким, потому что так сильно его любит? Может быть, это его любовь наделяет Фея в его глазах совершенством во всем, особенно в такие моменты, как сейчас, когда он просто не в состоянии оторвать от него взгляд.

- Хватит на меня глазеть, – прозвучал спокойный голос, принадлежащий человеку, который, как он думал, еще спал.

Михаил усмехнулся и, облокотившись, придвинулся поближе.

- Не могу, – возразил он, поглаживая Фея по обнаженной руке. –  Так редко удается посмотреть на тебя спящего. Ты всегда встаешь раньше меня.

- Я уже давно проснулся, – пробормотал тот.

- Но сегодня ты остался в постели, – довольно мурлыкнул Михаил, наклонился и поцеловал Фея в плечо.

- А куда я денусь? Вообще-то, это не мой дом.

Прокладывая дорожку из поцелуев по его тонкой руке, Михаил прошептал:

- Но мой дом – твой дом.

- Ну да, только это пока что дом твоего отца, – усмехнулся в ответ Фейлон.

Михаил оторвался от своего занятия и разочарованно взглянул на него.

- Ради Бога, Фей, зачем тебе нужно каждый раз все портить? Ты очень жесток, ты знаешь?

Повернувшись к нему, Фейлон снова усмехнулся и ущипнул его за щеку.

- А ты меня таким и любишь, медведь.

Михаил вдруг понял: что-то изменилось в Фейлоне. Он казался более расслабленным, чем раньше, более непринужденным. И манера его речи тоже едва уловимо поменялась – а еще в этих, обычно таких холодных, аметистовых глазах иногда проскальзывала нежность. Сердце Арбатова пропустило удар, когда он понял, что могло быть причиной.

- Я и правда люблю тебя таким.

Он не мог оторваться от так любимых им  губ, целуя их снова и снова. Этот новый Фейлон был так притягателен, что Михаил просто не мог им насытиться.

У Фея вырвался тихий стон, когда Михаил провел ладонью по его бедру, одновременно прикусывая его шею. Да, Арбатов и впрямь знал, где и как к нему прикоснуться. Как мог он не тосковать по этим шершавым ладоням, изучившим каждый дюйм его тела? Как мог он не любить эти губы, знавшие все чувствительные местечки, читавшие все его желания, словно раскрытую книгу?

- Знаешь, нам, пожалуй, стоит сменить обстановку, а то пять раз подряд в одном и том же месте уже слегка надоело, – проговорил он низким, эротичным голосом, от которого у Михаила мгновенно усилилась эрекция.

- Сейчас будет шестой, – поправил Михаил и снова поцеловал его в губы. – И у меня как раз есть на примете место на потом.


***

Вертолет коснулся заснеженной равнины. Фейлон выбрался наружу и застыл, пораженный открывшимся видом. Михаил сказал, что они едут в его домик для отдыха на берегу озера, и Фейлон решил, что это будет очередная роскошная вилла. Но, к его удивлению, «домиком» оказалась простая бревенчатая изба – по сравнению с другими домами Арбатовых, совсем маленькая. Но самым необычным в ней было расположение – построенная под сводом прекрасных вековых деревьев, совсем рядом с замерзшим озером Байкал, избушка была полностью укрыта от чужих взоров и, казалось, дышала покоем. У него мгновенно захватило дух от этого зрелища.

- Нравится? – спросил Михаил, кутаясь в кашемировый шарф.

- Невероятно, – медленно проговорил Фейлон, не отрывая взгляда от расстилавшегося перед ним пейзажа.

Михаил довольно улыбнулся. Он любил бывать здесь, особенно зимой, когда все вокруг становилось белым-бело, а огромное озеро покрывалось льдом. Он уже давно мечтал привезти сюда Фейлона, но прежде у него не было такой возможности, и то, что Фею это место, похоже, понравилось не меньше, чем ему самому, наполняло его сердце новой, незнакомой радостью.

Удивительно, но и дом ему теперь казался гораздо симпатичнее, чем раньше. И озеро было красивее, чем он помнил. Теперь, когда рядом с ним был Фейлон, вообще все казалось лучше.

Фейлон приподнял бровь, наблюдая, как вышедший из дома поприветствовать их персонал потянулся к вертолету.

- Мы улетаем?

- Мы – нет, а они – да, – ответ был слишком краток, чтобы Фейлон сумел понять, что происходит.

- Почему прислуга уходит?

Учитывая, что они сами только что приехали, это было непонятно.

- Потому что я так приказал, – ответил Михаил с хитроватой улыбкой, и Фейлон тут же понял, что за этим скрывается.

- Они все уезжают?

- Все.

Как только их вещи были занесены внутрь и распакованы, последние из еще остававшихся слуг, вежливо откланявшись, удалились. Фейлон снял пальто и пошел осматривать дом, наслаждаясь прекрасной отделкой, подобранной с безупречным вкусом вплоть до последней мелочи. Ему случалось видеть в жизни немало деревенских домов, но ни один их них не излучал такой уют и тепло. Этот был самого правильного размера – комнаты не были большими настолько, чтобы выглядеть безжизненными, но и тесными они тоже не казались.

Из огромного окна в гостиной открывался великолепный вид на замерзшее озеро. Полностью захваченный открывшимся перед ним зрелищем, Фейлон неподвижно стоял, всматриваясь в покрытый снегом ландшафт. Еще никогда у него не было так спокойно на сердце. Здесь, среди потрясающей красоты природы, где, сколько видел глаз, не было ни других построек, ни людей, ему казалось, что он способен на все, чего пожелает его сердце. Никаких обязанностей, никаких забот. Больше нет ни прошлого, ни боли. Здесь он сможет забыть почти все. Почти.

Сильные руки любовно обвились вокруг его талии. Он почувствовал на шее теплое, ровное дыхание, когда крепкая грудь Михаила прижалась к его спине.

- Красиво, правда? – прошептал тот. – Когда я был маленьким, любил кататься на коньках по льду озера. А иногда мы впрягали в санки собак и устраивали многокилометровые гонки, я и Алексей. Отцу однажды даже пришлось организовать наши поиски. Нам на месяц после этого запретили выходить из дома. Теперь-то я понимаю, что это и впрямь было глупо.

Он негромко рассмеялся, вспоминая детство. Даже без матери отец сумел их воспитать так, что многие моменты останутся с ними на всю жизнь.

- И кто выигрывал? – насмешливо поинтересовался Фейлон.

- Алексей, – Михаил вздохнул. – У него были эскимосские лайки, они быстрее. А у меня были сибирские лайки, они медленнее, зато такие красивые собаки, – объяснил Михаил. В его голосе звучала явная любовь.

Фейлон хихикнул, представив юного Михаила Арбатова со сворой собак.

- Странно, что ты не попробовал достать эскимосских лаек, просто чтобы обставить брата.

- Мне бы такое и в голову не пришло. Я любил своих собак. Они были просто прекрасные, – мягко ответил Михаил и прошептал, зарываясь лицом в шелковистые пряди смоляных волос: – Обожаю все прекрасное.

Фейлон почувствовал, как участилось теплое дыхание на его шее, ощутил спиной биение сердца Михаила, когда тот придвинулся ближе, нежно касаясь губами его щеки.

- Тебя, например, – прошептал он.

Фейлон медленно повернулся, встречая исполненный любви  взгляд голубых глаз. Только под их защитой он чувствовал себя в безопасности. Только в этих руках учился ценить жизнь, учился понимать, что есть кто-то, кто желает, любит, лелеет его до такой степени – тот, кто занимает уголок в его собственном сердце.

Словно все на мгновение остановилось – щебетание птиц, бьющий в окно ветер, кружащиеся в нем снежинки. Здесь, в объятиях друг друга, они забылись в нежном, но страстном поцелуе. Единственный звук, который они слышали, было дыхание друг друга и стук сердец, что бились сейчас, как одно.

Прервав поцелуй, Фейлон спрятал лицо на груди Михаила. Ему нравилось вот так прижиматься щекой к телу Михаила, слушать биение его сердца, чувствовать его тепло, вдыхать запах его лосьона, который почему-то всегда приносил ему умиротворение. Всё это были очень простые вещи, но именно они заполняли пустоту в его сердце.

- Миша, можно спросить? – сказал он, подняв лицо.

Михаил ласково улыбнулся, услышав, как Фейлон его назвал. – Да, родной?

Это совершенно не соответствовало моменту, но он обязан был прояснить одну вещь.

- Как мы вообще собираемся здесь выжить без единого человека из обслуги?

Михаил рассмеялся и, наклонившись, чмокнул его в щеку. – Тебе не придется ни о чем беспокоиться, я сам со всем справлюсь.

Фейлон критически осмотрел его.

- Справишься, значит. Можно подумать, ты хоть раз в жизни мыл посуду.

На этот раз обвиняемый начал проявлять признаки беспокойства. – Да ты так мало обо мне знаешь.

- До сих пор это не было для меня жизненно важной темой, – картинно закатил глаза  Фейлон, но тут же снова взглянул на заметно обиженное лицо хозяина дома. Чувствуя себя немного виновато, он потянулся взлохматить золотистые кудри. – Ладно, русский медведь, начинай уже справляться. Я хочу есть.

***

Подтянувшись, Фейлон уселся на кухонную тумбу, наблюдая за Михаилом, аккуратно разворачивающим вынутую из морозильника упаковку с мясом барашка. Он не смог удержаться от улыбки при виде такой картины. Михаил, видимо, это заметил, потому что отложил нож и раздраженно воззрился на него.

- Ну, что?

- Ничего.

Фейлон изо всех сил старался придать лицу нейтральное выражение, но терпел отчаянное поражение. Осознав, что Михаил продолжает молча смотреть на него, требуя прямого ответа, он сдался:

- Просто не могу удержаться. Михаил Арбатов, грозный русский мафиози, готовит на кухне, одетый в фартук! Я должен это сфотографировать, – откровенно веселясь, объяснил он.

Стараясь не давать волю воображению, рисовавшему, что он сделал бы за такое с Фейлоном, Арбатов бросил на него короткий взгляд.

- Мой дорогой, чем сидеть там, как на троне, и потешаться надо мной, почему бы тебе не спустить сюда свою прекрасную задницу и не помочь мне ради разнообразия? – недовольно проворчал он, возвращаясь к разделке мяса.

Фейлон фыркнул. – Извини, мой дорогой, но меньше, чем за миллион, я за работу не берусь. Ты работаешь. Я смотрю.

Михаил предупреждающе поднял нож и нацелился им на Фейлона. – Тогда, Ваше Высочество, будьте добры, заткнитесь и смотрите молча.

Решив на этот раз послушаться, Фейлон тихо сидел, наблюдая, как обращаются с ножом эти грубые ладони, ловко, практически профессионально срезая с ягнятины жир. Михаил прищурился, сосредоточившись на работе. Несколько золотистых завитков упало ему на лоб, беспорядочно, но мило обрамляя красивое лицо. Михаил, похоже, и в самом деле не только знал, что нужно делать, но и прекрасно с этим справлялся.

- Боже мой, ты и впрямь умеешь готовить, – Фейлон не удержался и произнес это вслух.

Михаил с ухмылкой поднял глаза. – Я не просто готовлю. Я очень хорошо готовлю.

- С чего бы вдруг?

Это и впрямь было удивительно, учитывая, что сам Фейлон не готовил ни разу в жизни, а Михаила вряд ли воспитывали иначе, чем его самого.

- Папа обожает готовить, это его любимое хобби. Я довольно часто помогал по кухне, когда был маленький, – объяснил Михаил, не отрывая взгляда от разделочной доски. Когда он говорил об отце, в его тоне всегда была слышна искренняя привязанность. – Он лучше всего расслабляется за готовкой, и мы стараемся в это время быть поблизости. Алексей, бывало, говорил, что отец в самом лучшем настроении, когда у него нож в руках.

Он негромко рассмеялся, вспомнив эти слова.

Фейлон слушал молча, переполняясь нежностью. Несмотря на свою репутацию крайне жесткого человека, Михаил на самом деле мог быть очень мягким и очень любящим. Именно сейчас Фейлон осознал, что причиной этому во многом была отцовская любовь к старшему сыну. Владимир – великий человек, и он вырастил как минимум одного отличного сына.

- Да уж, я впечатлен, – искренне улыбнулся Фейлон.

- Я мужчина, способный прокормить семью, мой милый, – Михаил на секунду оторвался от готовки и подмигнул.

- Я тебе не жена.

Арбатов приподнял бровь и  насмешливо признал:

- Конечно, нет. Иначе бы готовил и мыл посуду ты, а не я. Передай, пожалуйста, розмарин.

Фейлон молча оглядел овощи на кухонной стойке, размышляя, с чего вдруг Михаил взял, будто он представляет, как выглядит розмарин в неприготовленном виде.

Поняв, что просит невозможного, Михаил вздохнул и ткнул пальцем в веточки на тарелке. – Вон та штука с маленькими, острыми, темно-зелеными листьями, справа от тебя. Пахнет, как ты.

Фейлон поднял один стебель и с любопытством поднес его к носу. – Правда?

- Да, мой милый, правда, – Михаил взял стебель из рук Фейлона и коротко поцеловал в губы. – Помимо всего другого.

Положив листья розмарина на кусок мяса и поставив его в духовку, Михаил повернулся к столу и начал делать салат.

- Фей, какой соус будешь? – спросил он, взглянув на него.

- Не знаю. А какой ты можешь приготовить?

- Любой. Кстати, у нас, кажется, есть голубой сыр.

Он повернулся к холодильнику и достал сметану и кусок голубого сыра.

Меньше чем за десять минут он без труда взбил соус. Окунув палец в сливочно-белую массу, он повернулся к Фейлону. – Вот, попробуй. Скажи, если кисловато.

Поколебавшись, Фейлон взял его палец в рот, лизнул сметанный соус и услышал удовлетворенный, хриплый стон Михаила.

- Вкусно, – протянул он, выпустив палец.

- Уверен? – спросил Михаил, чувствуя, как все быстрее бьется сердце.

- Попробуй сам, – Фейлон оперся на вытянутые руки и кинул на него провокационный взгляд из-под ресниц.

Не отрывая  от него взгляда, Михаил окунул палец в соус, зачерпнув побольше белой кремообразной массы, и протянул его Фею.

- Я сказал, сам попробуй, – тихо возразил тот.

Михаил медленно наклонился к нему и начал слизывать соус с губ любовника.

- Мне интересно, каков он на вкус у тебя во рту, – промурлыкал он, чувствуя, как от одной мысли об этом сердце начинает биться быстрее.

Фейлон чуть приподнялся, ловя палец Михаила, давая ему проскользнуть поглубже, а затем снова откинулся назад, когда вместо пальца его рот мягко накрыли губы. Чувствуя, как влажный язык Михаила переплетается с его собственным, собирая соус в каждом уголке его рта, он тихо застонал.

Сильные руки расстегнули его рубашку, и за ними последовали губы, целуя его шею и спускаясь вниз по груди. Тепло учащенного дыхания Михаила на коже, мягкость его поцелуев заставляли его непроизвольно ерзать и стонать под прижимающейся к нему широкой, мускулистой грудью Арбатова.

Фейлон в предвкушении закусил нижнюю губу, когда рука любовника стянула с него брюки и сомкнулась на возбужденном члене. Свободной рукой Михаил приподнял подбородок Фея и коснулся губами его щеки, прошептав:

- Дай мне посмотреть на тебя.

Фейлон смотрел ему в глаза, чувствуя как бешено колотится в груди сердце. Михаил умел простой взгляд глаза в глаза превратить в акт любви. И сейчас сила отражавшегося в нем желания не оставляла ни малейшего шанса на отступление.

- Наверное, Господь хотел похвастаться, когда создавал тебя, – тихо, с восхищением сказал Михаил, проводя тыльной стороной ладони по лицу Фея. По-прежнему глядя ему в глаза, он начал поглаживать член Фея, с каждым движением подводя его ближе к разрядке.

В попытке сохранить остатки разума Фейлону пришлось схватиться за стол – несколько тарелок слетело на пол и разбилось – когда Михаил взял его напряженный член в рот. Никто лучше Арбатова не знал, как довести его до грани. Никакие другие губы не умели так обращаться с его телом. Ничто на свете не было способно начисто лишить его самоконтроля, кроме секса с Михаилом Арбатовым, единственным человеком, умеющим легким усилием полностью подчинить его себе.

Чувствуя, что уже близко, он обеими руками вцепился в золотые кудри и толкнулся глубже в горячий рот, выгибаясь всем телом, выкрикивая в оргазме имя Михаила.

- О Боже, это было самое вкусное, что я пробовал в жизни, – шепнул Михаил, вытирая с губ следы семени и облизывая пальцы так, словно он дегустировал изысканный деликатес.

Он с улыбкой посмотрел на своего все еще тяжело дышащего любовника, чья белоснежная кожа сейчас порозовела от прилива крови, и нежно провел рукой по его лицу, поправляя разметавшиеся пряди.

- Скажи, что тебе тоже понравилось.

Фейлон усмехнулся и запустил пятерню в так любимые им мягкие кудри. – Ты такой глупый. Разве не очевидно? Хватит задавать глупые вопросы, и давай возвращайся к готовке. Я все еще голоден.

- Хотя бы раз, Фей, можешь ты побыть не таким… – он попытался подыскать подходящее слово, затем закатил глаза и вздохнул, сдаваясь, – собой.

Чего он пытался сейчас добиться? Фей всегда будет Феем, и любить его – значит любить в нем все.

- О черт, ладно. В холодильнике есть крем-брюле, доставай. Может, оно немножко подсластит твой характер.

Надев обратно рубашку и брюки, но не застегивая пуговицы, Фей спрыгнул с кухонной тумбы и открыл холодильник. Перегнувшись через стол, лицом к Михаилу, он зачерпнул немного крема и отправил в  рот.

- Вкусно? – спросил «кормилец семьи».

Фейлон секунду помедлил, а затем протянул ему полную ложку крема.

- Люблю крем-брюле, – довольно промурлыкал Михаил, облизываясь и мимоходом целуя Фея в лоб. – А уж если меня им кормишь ты, это просто рай.

- О, я и не такое могу, – сказал Фейлон, отправляя себе в рот очередную ложку. – Не хочешь попробовать, каково оно на вкус у меня во рту?

От резкого прилива крови у Михаила зашумело в ушах. Всего лишь несколько слов – но от них его сердце пропустило удар. Прежний – сдержанный и строгий – Фейлон буквально веревки из него вил, но этот новый – уступчивый и соблазнительный – был способен довести его до сердечного приступа со смертельным исходом всего лишь парой слов. С трудом удерживая себя от того, чтобы не наброситься на прекрасное создание перед ним, он начал страстно целовать его в губы, ощущая на них вкус крем-брюле, смешивающийся с неповторимым вкусом самого Фейлона. Первобытное желание, возбуждаемое экзотической красотой того, кого он сейчас сжимал в объятиях, все сильнее завладевало им. Он быстро скинул с себя рубашку – желание ощутить прикосновение кожи Фейлона к его собственной было таким же невыносимым, как и потребность целовать каждый дюйм его тела.

Тонкие пальцы обхватили его лицо. – Миша, почему ты себя сдерживаешь? – в синеве его глаз Фейлон видел жгучее, на грани боли желание.

- Так заметно? – прерывисто выдохнул Михаил.

- Я знаю тебя.

Этих слов было достаточно для него, чтобы связать себя с Фейлоном на всю оставшуюся жизнь. Вполне возможно, что именно ради этого он и жил, ради этого стал тем, кем он стал, – чтобы встретить его, полюбить  и сейчас быть здесь, в его объятиях.

- Не хочу тебе повредить, – ответил он шепотом, все еще пытаясь мыслить здраво.

- Ты не сможешь, – мягко шепнул Фейлон в его ухо. – Такого не было и не будет.

Для Михаила всегда на самом важном месте стояло то, чтобы в первую очередь было хорошо Фейлону. Хотя мало кто бы в это поверил, но Арбатов действительно всегда был более чем нежен. Никто так не любил, не лелеял его.

- Если ты со мной не можешь быть самим собой, тогда зачем вообще я здесь?

Михаил наклонился вперед и поцеловал его, вкладывая всю свою душу, выпуская на волю то самое желание, что полыхало в его крови. Именно в этот момент он осознал, что Фейлон понимает его чувства, дорожит его любовью. Сильные, широкие ладони обхватили возлюбленного, стремясь завладеть каждой клеточкой его тела, и Фейлон самозабвенно им отдавался, не заботясь о том, что останутся синяки.

Когда Михаил уже не мог больше сдерживаться, он взял с кухонного стола бутылочку оливкового масла и, смазав пальцы, скользнул внутрь любовника, подготавливая его, слыша в ответ его тихий стон. Удостоверившись, что Фейлон готов, он убрал пальцы и толкнулся внутрь так медленно, как позволяли остатки его самообладания.

Фейлон содрогался с каждым толчком, и подстегиваемый его стонами Михаил кусал губы, чтобы оттянуть разрядку.

- Фей, если будешь так стонать, я совсем голову потеряю.

Откинув голову назад, цепляясь за ускользающие крохи собственного рассудка, Фейлон шепнул: – Почему ты думаешь, что я сам ее не теряю?

Может, обогреватель был включен слишком сильно, а может, это они сами подняли температуру в комнате – тела у обоих были покрыты бисеринками пота. Михаил нагнулся и поцеловал Фейлона, входя в него глубже и жестче. Фейлон чувствовал, как капли пота с лица Михаила падают вниз, собираются вокруг их сомкнутых в поцелуе ртов. Понимая, что долго ему не продержаться, Михаил начал в ритме своих движений ласкать возбужденный член Фея. Прекрасное тело в его объятиях отчаянно выгнулось, на несколько секунд замерло, и они кончили одновременно – с такими откровенными криками наслаждения, что Фейлон порадовался решению Михаила отпустить персонал.

- Теперь ты знаешь, почему я решил отпустить прислугу, – тихо рассмеялся Михаил, пытаясь отдышаться.

Фейлон закрыл глаза и смахнул пот с лица. – Я сам только что об этом подумал. – Неторопливо поднявшись с кухонной тумбы, он оглядел себя и с досадой вздохнул.

- Мне срочно нужна ванна.

Михаил улыбнулся и чмокнул его в щеку. – Давай. А я здесь пока закончу. Вообще-то, уже почти все готово.


***
Осторожно ступив в огромную джакузи, до края заполненную теплой водой, Фейлон расслабленно откинул голову на бортик и прикрыл глаза, вдыхая успокаивающий запах ромашковой соли для ванн.

- Фей…

Он вздрогнул, когда Михаил тронул его за плечо. Наверное, он задремал.

- Я тебя совсем вымотал, да? – Михаил нежно улыбнулся и, сбросив одежду, опустился в джакузи.

- Это ромашковая соль, – утомленно ответил Фейлон, пододвигаясь, чтобы Михаил мог сесть рядом. – Ты закончил?

- Да.

Михаил облегченно вздохнул и обвил руки вокруг талии Фея, и, тихонько покусывая его плечо, произнес:

- И теперь, милый, ты всецело мой.

Фейлон негромко фыркнул: – Ну-ну.

- Но тебе ведь это нравится, разве нет? – Он поцеловал его изящную шею, удивляясь, как Фейлону удается всегда так приятно пахнуть.

- Мне много что нравится, – тихо возразил тот, откидываясь назад и опираясь на Михаила. Наверное, это теплая ванна и ромашковая соль сделали его таким уступчивым.

- Например? – шепотом поинтересовался Михаил, беря в руки губку и выжимая воду  на Фея.

Задумавшись над ответом, тот помолчал и начал медленно перечислять, наслаждаясь ощущением теплой воды, капающей на кожу.

- Книги… Оперы… Полуденный чай…

Хотя Михаил и так все это знал, но то, с какой нежностью в голосе Фей говорил о любимых им вещах, было так приятно слушать.

- А еще? – шершавые ладони ласково гладили мягкую кожу.

Фейлон снова задумался, прикрыв глаза и представляя себе то, что он любит, а затем продолжил: – Прикосновение шелка к коже… Как Тао расчесывает мне волосы…

Мягко коснувшись губами плеча Фея и не переставая его поглаживать, Михаил пробормотал: – … еще?

Фейлон снова замолк, а затем произнес фразу, от которой у Михаила защемило сердце:

- … Чувствовать прикосновение твоих рук… Наматывать твои кудри на палец… Запах твоего лосьона… – он запрокинул голову, и Михаил поцеловал его шею, на этот раз крепче. Глубоко вздохнув, Фейлон зажмурился и почти шепотом произнес: – Нас сейчас.

Если Михаилу и не хватало чего-то, чтобы почувствовать себя в раю, это было именно оно. Сильные руки обхватили стройное тело, прижали крепче в объятье. Михаил провел кончиками пальцев по спине Фея и поцеловал его в губы.

- Моя очередь? – спросил он, ласково баюкая любимого в руках.

- Твоя очередь, – Фейлон улыбнулся ему одной из своих редких нежных улыбок и провел ладонью по мокрым кудрям Михаила.

- Мои Ламборджини… Хорошее вино… Самолеты – я люблю летать, – он перечислял медленно, прерываясь на то, чтобы время от времени целовать губы, которыми никак не мог насытиться. – Эллу Фицджеральд… Кофе… Как ты пьешь чай… Твое лицо, когда ты читаешь… Твои волосы... – он взял руку Фея в свою и поцеловал ее. – …Твои руки в моих волосах.

Фейлон чуть застонал, когда Михаил поцеловал его в местечко под ключицей, гладя рукой его спину. – Твою кожу, – прошептал он. – Твой запах, – в паузах Михаил вознаграждал себя, пробуя на вкус так любимые им губы. – Как ты стонешь, когда я тебя целую.

Прервав поцелуй, он обхватил ладонями любимое лицо и, глядя в аметистовые глаза, объявил: – Нас сейчас.


***

Обведя взглядом комнату, Владимир уселся за обеденный стол, за которым кроме него присутствовал только Алексей.

- Где Михаил? – с заметным раздражением спросил старший Арбатов. Все члены семьи должны были собираться за обедом, если были дома. И теперь, когда оба его сына вернулись после многолетнего пребывания за границей, хотя бы на это он мог рассчитывать?

Алексей жестом указал на пустое место за столом, предназначенное для Фейлона, и ответил:

- Они утром улетели на Байкал. Думаю, вряд ли их стоит ждать ближайшие несколько дней.

На долю секунды между бровей отца пролегла едва заметная складочка, и Алексей довольно улыбнулся, заметив ее. Владимир Арбатов был известен умением контролировать эмоции. Даже его собственным сыновьям требовалась большая наблюдательность, чтобы уяснить, в каком настроении отец и нравится ему что-то или нет. Для такого человека легкая складка между бровей означала решение принять серьезные меры.

- Мне пришлось все это организовать, чтобы убрать его от Фейлона. И теперь ты привозишь его сюда. Не хочешь это объяснить, Алексей?

Алексей откинулся на стуле, лениво барабаня пальцами по столу. – Ты ведь меня знаешь, папа. Я делаю, что хочу.

Даже  Михаил не осмелился бы заявить подобное Владимиру Арбатову и остаться безнаказанным – но не Алексей. В какой-то мере это было свойство его характера, в какой-то – то, что младший сын был вылитая покойная мать, и отец никогда не мог по-настоящему на него рассердиться. Вдобавок, живость неугомонного сорванца, с самого детства приносившая в дом Арбатовых смех, слишком сильно смягчала сердце Владимира. Если он в чем-то и ошибся в жизни, то именно в том, что чересчур избаловал Алексея.

- Ты понимаешь, что разрушаешь этим жизнь своего брата? – спокойно спросил Владимир.

Отхлебнув вина, тот ответил со своей обычной хитроватой улыбкой:

- Пап, я ничего против Миши не имею. Но да, я намерен получить то, что хочу, и если это разрушит его жизнь, это его проблема.

Отец взглянул сыну в глаза, требуя прямого ответа. – А хочешь ты – его.

- В данный момент, да.

Владимир, собранный и спокойный, как обычно, отпил вина и спросил:

- … и как то, что ты привез его сюда, поможет тебе получить желаемое?

Алексей хитро прищурился. – Потому что для того, чтобы кое-что произошло, требуется Владимир Арбатов.

Из двух его сыновей Алексей всегда был более хитрым, даже в детстве. Михаил был умен, расчетлив и благоразумен, поэтому семью следовало отдать в его руки. Но у Алексея было совершенно особое умение добиваться своего. Если он чего-то хотел, ничто и никто, даже сам отец, никогда не могло его остановить. Он точно знал, что нужно сделать, на кого и как нажать, чтобы получить нужный результат. Если бы только он сам захотел взять на себя руководство семьей, если бы только был хоть немного более дисциплинирован, какой прекрасный лидер из него мог бы получиться – так иногда думал его отец.

Нет, не то чтобы он никогда не высказывал это Алексею, но тот неизменно отвечал: «С какой стати мне тащить такое бремя, если я и без того могу получить все, что захочу?» Владимир был благословлен двумя прекрасными сыновьями, которым он мог оставить свое состояние – и проклят тем, что ни одного из них оно не интересовало. Особенно теперь, когда Михаил, обычно подчинявшийся любым его желаниям, нашел новый интерес в жизни. Если бы только это не был Лю Фейлон из Бейше, Владимир просто приказал бы избавиться от этого человека, и проблема была бы решена. Но, похоже, Алексей нашел какой-то способ и для данной ситуации.

- И чего конкретно ты от меня хочешь? – спросил старший Арбатов.

На лице Алексея появилась торжествующая улыбка, когда он понял, что еще на шаг ближе к цели. Сцена, когда те двое занимались сексом в бальной зале, заставила его почувствовать еще большее раздражение и нетерпение, но полученная при этом информация оказалась весьма полезной.

- У меня есть основания полагать, что есть кое-кто, кто мог бы повернуть это к нашей выгоде, – объяснил он.

- И кто бы это мог быть? – Владимир с интересом прищурился, выслушивая крайне ценную информацию.

Алексей с ухмылкой ответил:

- Асами Рюичи.

Назад
Далее

 
Просмотров: 1320 | Рейтинг: 5.0/2 |
Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Copyright MyCorp © 2024 | Создать бесплатный сайт с uCoz