Fairy stories

Глава 9

Фейлон расположился на заднем сиденье машины, которая везла его на следующую встречу с Хамадой, и думал обо всем том, что недавно происходило на занятиях. Прошло несколько недель с тех пор, как он согласился ходить на них всерьез. Они провели много времени, обсуждая и практикуя техники релаксации, которые он мог использовать в борьбе со своими проблемами. Кажется, техники действительно помогали. Хамада предложил вариант с медикаментозным лечением, но Фейлон не мог допустить нежелательных побочных эффектов. Ему нужно было оставаться в ясном уме, иначе это просто грозило смертью. Так что они выбрали путь обучения контролю над своим разумом и телом, - контроля, а не подавления.

Он и так уже был изрядно дисциплинирован боевыми искусствами, так что овладеть приемами Хамады не составило труда. Гораздо сложнее было применять их на практике. С паническими атаками он справлялся. Затмения на него не находили уже пару месяцев. Фейлон надеялся, что это хороший знак, но все еще не был уверен, когда случится очередной приступ и что именно может произойти во время него.

Хамада сказал, что разговоры могут помочь. Они, конечно же, разговаривали на занятиях: говорили обо всем в целом, о работе, о семье, в которой он вырос, о родителях. О брате. Это была одна из самых сложных тем.

Они все подбирались и подбирались к той ночи. Фейлон избегал упоминаний об Асами. Он полагал, Хамада догадался, что между этими двумя событиями была связь. Они немного говорили и о Такабе, и Хамада укорял его за то, как он повел себя с ним. Рё действительно не хотел причинять боль Такабе - скорее уж Асами. Вообще-то ему не хотелось об этом говорить, но, к счастью, время подошло к концу, и ему удалось сбежать, пока на него не посыпались еще вопросы. Но он знал, что на этой неделе расспросы продолжатся, и вовсе их не жаждал. Он и так мало спал, даже со снотворными, которые прописал ему Хамада…

Но от того факта, что все предложения Хамады действительно помогали ему, было не отвертеться, и он решил пройти все до конца. Он подумал, что ему уже долго не приходилось зависеть от чьих-либо указаний: фактически, уже восемь лет.

***

Хамада постарался создать в кабинете как можно более благоприятную обстановку: опустил жалюзи, погасил верхний свет. Он знал, что сегодня им предстоит трудный день.

В дверь постучали, и вошел Фейлон. Сегодня он выглядел так, будто не спал всю ночь. Глаза были красные, под ними – темные круги.

- Я знаю. Я выгляжу как упырь. Я не спал ночь. Выпил три таблетки вашего снотворного и все равно не спал. Я даже одного из своих людей поколотил, но легче не стало.


Он едва-едва улыбнулся.

Хамада указал ему на кресло.

- Вы не звонили на этой неделе. Собираетесь сказать мне, что у вас совсем нет никаких проблем?

Он поставил перед Фейлоном безукоризненно заваренный чай.

Фейлон отпил глоток и округлил глаза.

- Хорошая работа. У вас наконец-то появилась фильтрованная вода, – он улыбнулся. – Нет, я не собирался вам этого говорить. Я хотел сам с этим справиться. Нянька мне не нужна.

- Едва ли я ей стану, Рё-сан, – Хамада сел в кресло. – Знаете, зависимость от кого бы то ни было не является слабостью.

- О, конечно же, является! – выпалил Фейлон. – Что происходит, когда все покидают тебя и ты остаешься один? Ты слабеешь, вот что! А истинная сила – это способность выдерживать все одному.

- Истинная сила означает не основывать свои действия на возможных страхах. Что означает, что вы позволяете себе зависеть от людей в конкретных случаях, но не даете страху предательства загонять вас в угол. Вас вынуждают жить в одиночестве. Скажите, ну в чем здесь сила? – Его тон стал несколько более настойчивым.

- Страх тут ни при чем. Я просто исхожу из практики, из объективной реальности. Представлять себе что-то иное – значит жить в сказках.

- А иметь друга - это сказка? – Хамада не мог поверить своим ушам.

- Вы именно так видите себя, сенсей? Моим другом? – язвительный тон вернулся.

- Я – ваш доктор! Тот, кому не все равно, как вы смотрите на жизнь, – он хрястнул чашкой о стол. – Черт возьми, Фейлон, я не так хотел начать наше занятие!

- Я не давал вам разрешения называть меня по имени!

Он выдохнул и пробежался пальцами по волосам.

- Простите, Рё-сан.

-О, забудьте, можете звать меня просто Фейлоном. Мысленно вы ведь уже зовете меня так, да? А как вы зовете Асами?

- Подонком.

Фейлон разразился смехом.

- Не нужно было мне этого говорить, – как Хамада ни старался, не усмехнуться не получилось. Напряжение, явственно потрескивающее по всему кабинету, уже ушло. – Простите, Рё-… то есть Фейлон. Давайте начнем все сначала? Думаю, мы оба нервничаем по поводу сегодняшнего дня.
Фейлон вообще-то выглядел сконфуженно.

- Да, долгая была неделя…

Хамада окинул его профессиональным взглядом.

- Сколько раз у вас случались панические атаки?

- Несколько. Но я справился с ними, контролировал их. Они уже не были такими серьезными, пока на этой неделе напряжение опять не возросло. Но я все равно с ними справлялся, – Фейлон выглядел даже немножко гордым.

Хамада подумал, справился ли бы он со всем этим.

- Тогда поздравляю вас. А как насчет затмений?

- Пока еще ни одного не было. Иногда они долго не случаются.

Хамада почувствовал облегчение.

- Вот и хорошо. Раз у вас их ни разу не было и вы сами справляетесь с паническими атаками, вы действительно во мне не нуждались. Я согласен. Вы поступали правильно.

На лице Фейлона появилось довольное выражение, но оно быстро сменилось на привычное хмурое.

- Конечно же, правильно. Я не просто так руковожу успешной корпорацией.

Хамада засмеялся. Фейлон ворчал, как ребенок, которому не терпелось заснуть. Может быть, ему и удастся поспать немного после сегодняшнего.

- Вы знаете, о чем я хочу вас спросить.

Фейлон нахмурился.

- Знаю. И я бы предпочел не говорить об этом.

- Даже если после этого вам станет лучше? Мы уже переговорили обо всем, кроме вашей сексуальной жизни. Должен признаться, мне эта тема очень любопытна. Хотите, поговорим сегодня об этом? Я определенно буду записывать, – Хамада заговорщически подвигал бровями.

Фейлон чуть подумал.

- Я бы предпочел не обсуждать этого, учитывая вашу развратность. Это лишь подогреет ваши тайные фантазии, и мне лучше не думать, что это вы там делаете с моей папкой в два часа ночи. Но только ради того, чтобы смутить вас, скажу: без нижнего белья.

- Что??? – выдавил Хамада. И уставился Фейлону в пах. И тут же отвернулся.

- Ммм? Я ничего не говорил. Вы, наверно, что-то сами представили.

- Ну и хитрый же вы. Я слышал все, что вы сказали. Как же я теперь на занятии сконцентрируюсь?

- Дисциплина прежде всего, сенсей. Могу я порекомендовать кое-какие упражнения? Я их мно-ого знаю.

Хамада покраснел.

- Да уж, готов поспорить. Нет, спасибо. Думаю, я услышал достаточно, чтобы обеспечить себе несколько бессонных ночей.

Хамада знал, что они дурачатся, но напряжения между ними больше не было. Он надеялся, что эта легкая атмосфера продлится еще немного дольше.

- Ну что же, теперь, когда мы поговорили достаточно о вашей сексуальной жизни и я все еще не упал в обморок, почему бы нам не перейти к Асами? Как вы с ним встретились?

Фейлон медлил с ответом. Лгать было бы глупо. Если уж они затеяли разговор, лучше было бы сказать правду. Возможно, как-то удастся избежать скользких вопросов. Но он знал, что и это было плохой идеей. Он избегал их восемь лет, и не по этой ли причине появились все проблемы?

Дракон посмотрел в зеленые глаза Хамады, который, как и всегда, терпеливо ждал. Он помнил о данном ему обещании. Помнил и то, почему он пообещал – из-за Тао. И, должен признаться, ради собственного душевного спокойствия – тоже.

Только в этот раз. Ему придется говорить об этом только в этот раз. Все будет не так уж и плохо, ведь правда? Он успокоился. Он мог говорить и при этом ничего не чувствовать. Мог ведь.

- Я встретил его восемь лет назад, в Гонконге.

Хамада резко втянул ртом воздух.

- Да, это именно то, о чем вы думаете. Он имел отношение к смерти моей семьи. На нем на одном лежит ответственность – нет, он сделал это, но ответственность лежит на мне, потому что я доверял ему и впустил его в свой дом.

Фейлон поднял чашку и глотнул немного изысканного настоя. Его руки тряслись.

- Мы встретились в ночь, когда я был наиболее уязвим. Я только что вернулся с задания. Убийство прошло хорошо, но собака того человека укусила меня за руку. Моих отца и брата, конечно же, волновала больше ошибка, чем успех.

«Именно это, - подумал он с горечью, - и было всему причиной. Они никогда не принимали во внимание мою гордость».

- Тем не менее, той же ночью меня послали на следующее задание, разделаться с японским выскочкой, который уводил деньги и бизнес прямо из-под носа моей семьи. Это и был Асами. Конечно же, он разделался с людьми, которых я послал наверх, а потом имел наглость пригласить меня к себе для разговора. Я пошел туда, и он отлично понял, в каком я состоянии. Знал, за какие ниточки надо дергать. Он назвал меня марионеткой, а я именно так себя и чувствовал. Моя укушенная рука все еще болела, и он вылечил ее, перебинтовал, как ребенку, и отправил домой. Сделал то, что должен был сделать отец. Он знал, как сеять раздор, только я в то время не подозревал об этом. Вместо этого я поверил всему, что он сказал.

Он вспомнил, сколько пыла вкладывал в эти слова… Потом медленно моргнул и продолжил.

- Я пытался рассказать брату о его словах, и он… ну, я уже говорил вам, как изменилось его отношение ко мне. Он обвинил меня в сексуальной связи с Асами. Он так ревновал, хотя сейчас у него было на это право. Но так касаться меня он права не имел. Я чуть не убил его. А отец помешал мне. Помешал мне, наказал меня и меня же выставил вон.

При упоминании об этой несправедливости слезы показались у Фейлона на глазах. Даже сейчас ему было больно.

- Мнение отца много значило для меня, и я думал, что он только пренебрегает мной. Я знал, что он никогда не примет меня как сына. Я ушел из дома, не в силах больше там оставаться, но идти мне было некуда. Поэтому я пошел в местный бар. Туда же, где угораздило появиться Асами. Я выпил слишком много, отрубился, и Асами принес меня к себе в отель. Когда я проснулся, я был смущен и растерян.

- Он играл свою роль так умело, верховодил мной, как кукловод. Сказал, что я чего-то стою сам по себе. Внушил, что мне должно иметь амбиции, потому что раскол в семье все равно неизбежен…Что я не должен работать на брата после таких оскорблений, что должен от него избавиться. Оглядываясь назад, я вижу, что этим он хотел уничтожить нас, посеять раздор в наших душах, потому что мы стояли у него на пути. Но тогда… тогда я был слишком молод. Я думал, что нашел того, кто действительно ценит меня. Я был так глуп, поверив ему.

Он вытер слезы, посмотрел на мокрую ладонь, будто не понимая, откуда они взялись.

- В ту ночь я пошел с ним на одну из его встреч. Он так интересовал меня, интриговал. Я не мог его понять. Он мог быть и жестоким, и заботливым одновременно… а я предпочитал замечать только заботливость.

Фейлон помнил, как он жаждал внимания Асами. Он отдал бы за него все что угодно только потому, что он был единственным человеком, который его ценил.

- Он сказал мне, что То, старый друг моего отца, который некогда предал его, хотел заключить со мной сделку. Когда я пошел с ним на встречу, он сказал, что хотел бы видеть меня главой нашего синдиката. В тот момент я и понятия не имел, почему. Видите ли, он был моим настоящим отцом. Мне этого никогда не говорили. Я считал себя незаконным сыном Рё и являлся человеком второго сорта в его доме.

В голове эхом прозвучал голос Яна: "Почитай за счастье, что ты вообще остаешься здесь, Фей. Но я о тебе позабочусь”.

- Но, как я уже сказал, я ничего не знал об этом и не хотел иметь никаких дел с То. Мы остались там, Асами и я, и я понял, что все это время он был с То заодно. Я уже чуть не ушел от него, как вдруг нас окружили люди моего брата. Произошла схватка. Во время нее Асами дважды спас мне жизнь. Дважды. А мой собственный брат ничего не сделал, чтобы помочь мне. И это решило все.

Фейлон думал, что когда защищаешь кого-то, значит, любишь. Я тоже хотел его защитить…

- Он подставил руку под нож ради меня. Я привел его в один из наших домов и перебинтовал ее. Я продолжал расспрашивать его, почему он это сделал. Я… хотел убедиться, что он действительно заботится обо мне. Я убедил себя, что так и было. Я начинал влюбляться в него. Я смотрел на его лицо, стараясь сблизиться с ним, увидеть в нем что-либо… но он никогда ничего не говорил. Но никогда ничего и не отрицал. Он знал, что происходит, и дал мне в это поверить. Он был гораздо опытней меня.

Фейлону было так жаль мальчика, которым он был. Бедного наивного дурачка, который думал, что любовь для него возможна.

- Потом один из его молоденьких любовников пришел к нему предупредить об опасности. Я не знал, что он – гей, что у нас действительно могло что-то получиться. Я так ревновал. Пытался заставить его объясниться. Но он всего лишь сказал, что я не в его вкусе. Это не помогло. Я никогда не думал так о мужчине, но чувствовал, что сделаю все ради него, даже самое непростительное.

Фейлон остановился и глотнул еще чая. Руки его заметно тряслись. Чашка загрохотала, когда он опустил ее на столик. Он подбирался все ближе к кульминации, словно борясь с подступающим ураганом эмоций. Не чувствовать. Он не должен ничего чувствовать.

- Мой… мой брат дал мне знать, что здоровье отца серьезно ухудшилось. Мне нужно было пойти к нему. Я думал, он был единственным, кто мог любить меня. Я знал, что это ловушка, но должен был идти. А Асами не пускал меня. Асами, он… Я… я…

Фейлон не выдержал. Он спрятал лицо в ладонях, не в силах продолжать. Но мгновение спустя он поднял глаза - дикие, яростные. Голос его был хриплым, дыхание - тяжелым, а как только он покачал головой, по щекам покатились слезы. Он выталкивал из себя каждое слово.

- Он начал заниматься со мной любовью, чтобы удержать меня. Я думал…

Я думал, что он любит меня… Почему, Асами?…

- Неважно, что я думал. Скажем так, он опять обыграл меня. Заставил меня поверить в него, а потом сделал все что мог, чтобы я не смог помешать его планам. Когда я проснулся, я побежал домой, пытаясь тайком пробраться внутрь, но был схвачен братом. Он… он вел себя так же, как Асами, когда использовал меня. Он хотел меня и запер, чтобы воспользоваться мной попозже. Но удача отвернулась от него. Слуги выпустили меня, и я нашел их обоих мертвыми. Яна и отца. Ян сказал мне, что приходил Асами и пытался убить их...

- Я не мог в это поверить. Я знал, что он не способен на такое. Он был мне дорог. Я был ему дорог.
Асами! Почему!! Моё сердце все еще болело от незнания всей правды.

- Я вбежал в кабинет. Отец - он был там. В луже крови. На полу. Мой отец. Умирал из-за меня. Из-за меня…

Он снова начинал паниковать. Контролируй себя. Дыши.

Отец…

- Мой отец лежал там, умирая, и сказал, что гордится мной, что любит меня. Отец любил меня и ни разу не сказал мне, пока я не покрыл себя его кровью…

Красной, скользкой, липкой, когда остывала…

- И, наконец, мы могли сказать это, но было слишком поздно. Мы потратили целую жизнь, не зная об истинных чувствах друг друга. Было слишком поздно.

Он обхватил себя руками – единственное объятие, которое он мог себе позволить.

- Он лишил меня этого - Асами, потому что хотел власти или денег, или, может быть, ему просто нравилось рушить людские жизни. Я не знаю, почему. Но он лишил этого нас - меня, Яна и моего отца…
 
Его голос срывался от боли.

- Но тогда я все еще не мог в это поверить. Я цеплялся за чувства, которые еще испытывал к нему, потому что это было единственное, что у меня осталось. . И я убежал в ночь, в дождь, и Асами унес меня домой.

Значило ли это, что он что-то чувствовал? С чего бы ему делать это, если ему все равно?

- Я не знал, чего он хотел. Использовать меня как куклу, после всего этого… Проснувшись, я подслушал его разговор с То. Именно тогда я выяснил, что То - мой отец. Не настоящий отец, а семя, из которого я произошел. Он спланировал все это со мной, как игрушкой, в главной роли. Я вошел в комнату, желая застрелить То. Я не собирался дать ему выжить, но Асами отговорил меня, и как только я опустил пистолет, он выстрелил мне в сердце.

Он жалко засмеялся.

- Мне в сердце. Забавно, не правда ли? Разбить его и так, и так одновременно.

- И причина всего этого внезапно стала ясна мне. Стали ясны все его планы, все махинации, - все, что он сделал, чтобы заставить меня поверить в него. Все шло к тому моменту. Потом я узнал, что и То он убил. Весь Гонконг был в его распоряжении. Такой простой план. Одурачить сына Рё и уничтожить его семью изнутри. И после всего этого я все еще не мог застрелить его, потому что чувствовал, что он был добр ко мне.

Его руки теперь сжались в кулаки, гнев прорывался сквозь боль предательства.

- А теперь он сидит здесь и нагло правит Токио. Со своим любовничком, счастливый. Уничтожив мою жизнь, мою семью, он просто ушел, не оглянувшись, ни слова не сказав. Но оставил меня жить в аду, без друзей, без семьи, гнить в тюрьме с дырой в груди. Он бросил меня и живет себе счастливо со своим маленьким Такабой.

Голос его был хриплым.

- Я хочу, чтобы он заплатил за все. Хочу заставить его страдать. Хочу, чтобы он плакал каждый раз, когда видит избитое тело его мальчика. Хочу уничтожить все, что имеет для него значение. И оставить его жить без всего этого. Одного, в боли, тоже с дырой в груди. Он заплатит мне. Если я возьмусь за это, он заплатит каждым днем своей жизни.

Фейлон дышал так, будто пробежал марафон. Глаза его были широко открыты, но не видели ничего. Слова кончились - слова ему уже были не нужны. Он начал терять контроль над своими эмоциями.
Хамада налил им свежий чай и примостился около его кресла.

- Фейлон. Мне так жаль. То, что вы рассказали сегодня. Это ужасно. Мне бы хотелось никогда больше не пробуждать эти страшные воспоминания. Но если вы не очистите рану, станет только хуже.
Чашка, которую держал Фейлон, свалилась на пол, и он упал за ней, смотря на свою руку широко раскрытыми глазами.

- Нет. Нет! Почему ты делаешь это, Асами! Почему! Что ты надеешься получить? Никто не был добр ко мне. Отвечай! Ты должен мне. Почему ты стоишь и молчишь! Говори со мной, черт возьми!

Фейлон поджал под себя ноги, скорчившись в комочек, и начал молотить кулаками об пол, прямо по осколкам чашки. Кровь потекла по его рукам. Хамада попытался схватить его за руку, но тот отшвырнул его назад. Капли крови полетели по воздуху. Голос Фейлона был полон боли – такой же острой, как и в день, когда все произошло, - толчками рвался из горла.

- Асами!! Почему ты просто смотришь!!! Я заставлю тебя говорить. Заставлю тебя ответить. Ты будешь страдать столько, сколько тебе причитается. Я заслужил ответов! Скажи, почему. Я больше не смирюсь с тишиной!

Он начал молотить по стеклу, и порезы становились все глубже. Некоторые крупные осколки впились ему в руки.

- Фейлон. Возвращайтесь оттуда, Фейлон! Вы слышите меня? Асами нет здесь. Вы в моем кабинете. Помните, что я вам говорил о контроле. Сконцентрируйтесь. Чувствуете боль в руках? Вы теряете кровь. Вам нужно прийти в себя.

Хамада подбежал к двери и позвал секретаря.

- Курата-сан, подгоните мою машину ко входу. Мы должны поехать в больницу, - он побежал обратно к Фейлону, встал около него на колени – осторожно, чтобы не пораниться об осколки.

Фейлон скорчился на полу, трясясь, голос его был жалок.

- Поговори со мной… Ты должен мне…

- Фейлон. Это Асами. Ты меня слушаешь?

Фейлон тут же застыл – напряженный, неверящий.

- Я слушаю.

- У тебя руки в крови. Нам нужно перебинтовать их. Потом ты получишь свои ответы. Пойдем со мной.

- Нет, я тебе не верю!- прорычал он.

- Фейлон, ты же хочешь узнать ответы? Я дам их сразу, как тебе перебинтуют руки. Ты же помнишь, что для меня важно перебинтовать их, правда?

Фейлон замер, вспоминая.

- Да… Не понимаю, почему, но это для тебя важно.

Фейлон встал, уже готовый идти, но тут же свалился на пол.

- Курата! К чертям машину, вызывай скорую!


Хамада сидел с Фейлоном весь оставшийся день. Он сказал врачам, что во время чаепития произошел несчастный случай. Ему не очень-то поверили, но раз уж он был доктором, отвечающим за больного, делать было нечего. Они дали Фейлону успокоительное, потом наложили швы на его руки и уложили отдыхать в комнате, где остался только Хамада.


Когда Фейлон начал просыпаться, было уже поздно. Сначала он не пришел в себя полностью: то выплывал из сна, то засыпал вновь. Но, в конце концов, где-то ближе к полуночи, он проснулся, спокойный и вполне адекватный. Будто какая-то часть давления, накопившегося внутри, вышла.
Фейлон огляделся и увидел Хамаду, съежившегося в кресле, читающего под настольной лампой. Он вздохнул. Он чувствовал себя очень уставшим и знал, что на него опять нашло затмение. Руки болели. Он попробовал позвать - голос был дико скрипучим.

- Хамада-сан…

Хамада подскочил и направился к кровати. Он налил стакан воды и, приподняв Фейлону голову, помог выпить немного, потом так же устроил его на подушке.

Фейлон попытался засмеяться, но не смог.

- Ужас. Я думал, что разговор поможет мне, а теперь чувствую себя так, будто меня сшиб грузовик. Но мне как-то странно… спокойно.

Хамада улыбнулся.

- Это транквилизаторы, – врачи настояли на них. Но, по крайней мере, у вас осталось чувство юмора. После всего, что случилось, это что-то. Это доказывает, какой вы сильный. Вы помните, что произошло?

Фейлон поколебался, не желая признавать неудачу, но он всегда отличался мужеством.

- Я был очень расстроен… и говорил что-то. Потом я замолчал, и начали говорить вы. А потом я услышал Асами. Или увидел… вот все, что я помню. Он же был там?

- Нет, Фейлон, это было в прошлом. Это был образ из вашего подсознания, когда вы начали все мне рассказывать. Я сказал что-то, и вы как отключились. Похоже, это была фраза об очистке раны.

Фейлон подумал.

- Это было то, что он сказал мне в ту ночь, когда мы впервые встретились. Когда лечил мою зараженную руку. Именно так это происходит - флэшбэк, да?

- Да, это может быть фраза, чувство, даже запах. А, начав говорить об этом, вы могли стать более чувствительным к такого рода вещам. Такое порой случается с людьми, если разговор о чем-то может заставить переживать что-либо так живо. Постепенно интенсивность этого угасает, - по мере того, как вы свыкаетесь с переживаемым. Не помните, слышали ли вы мой голос, когда были в этом состоянии? Вы понимали, что на самом деле вы находились не в прошлом?

- Думаю, я слышал вас. Во мне все перемешалось. Ничего не имело смысла. Асами просто стоял там, а я кричал на него, слышал чей-то смутный голос и чувствовал боль в руках.

- Знаю, это может быть трудно, но в будущем, если вы сконцентрируетесь на чем-то, не имеющем к этому отношения, эта зацепка может помочь вам освободиться от воспоминаний. Думайте о том, что может вас отвлечь: например, считать через три, или, если вы можете видеть, цепляйтесь глазами за узоры на обоях. Если вы слышите чей-то голос и знаете, что он нереален, сконцентрируйтесь на этом осознании, и оно тоже поможет. В этом нужно практиковаться, но когда вы поймете, что лучше всего работает с вами, станет гораздо легче.

- Постараюсь это запомнить, но я так устал сейчас. Не думаю, что вы придете завтра и повторите все это…

Хамада улыбнулся.

- Конечно же, повторю. Я не уйду сегодня вечером. Я буду спать вот тут, на кушетке. Кстати, в коридоре дежурят ваши люди. Они сегодня весь день там. Удивляюсь, как я еще выжил. Вы хотите их видеть?

- Да, только одного, не важно, кого.

Хамада вызвал одного из людей Фейлона и отошел в ванную, чтобы дать им поговорить.

- Фейлон-сама. С Вами все в порядке? Мы должны о чем-либо позаботиться? – секретарь многозначительно покосился в сторону ванной комнаты.

Фейлон был строг и непреклонен.

- Вы оставите Хамаду-сенсея в покое и будете обращаться с ним со всем возможным уважением. Если бы не он, мне было бы гораздо хуже. Надеюсь, утром меня отсюда выпустят. Мне понадобится свежая смена одежды, туалетные принадлежности и телефон, когда надо будет вызвать машину. У моей двери поставьте двух охранников и проверяйте всех, кто входит в палату, кроме Хамады-сенсея. Если он впустит сюда незнакомца, с ним должен быть охранник. Ясно?

Секретарь вышел, и Хамада вернулся из ванной.

- Простите, я не мог не подслушать. Спасибо вам. Они меня весь день с ума сводили. Они так верны вам.

- Теперь они будут слушать и вас, если, конечно, вы не будете противоречить моим приказам. При возникновении трудностей дайте мне знать. А сейчас, если не возражаете, я очень устал.
- Конечно же. Вам одеяло не подоткнуть?

Фейлон посмотрел на него. Он умудрялся хорошо выглядеть несмотря на все, что ему довелось пережить за день.

- Знаете, как-то раз я представил, что у нас с вами связь, –челюсть у Хамады отпала. – Но я подумал, что этим помешаю нашим улучшениям. От любовника нужно хранить секреты, но никогда – от своего психотерапевта. Эти две роли взаимно исключают друг друга.

Хамада разразился смехом.

- Вы мне это специально сделали, в отместку? Я ведь теперь не усну.

Фейлон закрыл глаза и улыбнулся.

- Что вы, это не месть, сенсей. За кого вы меня принимаете? За уличного бандита? Я глава наркосиндиката. Это значит, что если я буду мстить, вы обнаружите у себя в кровати лошадиную голову. Идите читайте дальше. Что это там у вас? Буджолд? Знаете, я раскусил вас, как этого Эйвона в самом начале.

- Эйвона?! Что это должно значить? Что я идиот?...


Охранники Фейлона в коридоре с облегчением услышали его голос после целого дня тишины, хотя и несколько удивились проскользнувшим в нем смешливым ноткам.


Утром, когда Фейлон собирался уходить, Хамада был все еще в палате.

- Как вы себя чувствуете наутро?

- Устал, но мне лучше, чем вчера ночью. Не думаю, что подобное повторится в ближайшем будущем. Я заметил, когда проснулся вчера, что напряжение спало. И, может быть, разговоры не такая уж и плохая вещь, хотя вот к чему они привели на этот раз, – он поднял руки, потом вновь опустил.

- Фейлон, вы в курсе, как далеко вы продвинулись за эту неделю? Я знаю, что вас раздражает, когда я так говорю, но я действительно горжусь, какой вы сделали прогресс. А! Вы думаете, что я говорю это только ради этого вот вашего румянца на щеках. Ага, и вот этой хмурой мины. Но я действительно так думаю. Так что на следующей неделе постараюсь привнести в наши занятия нечто новое, если вы не возражаете.

Фейлон повернулся к нему, подняв бровь.

- Обычно вы говорили мне все прямо. Вы ожидаете, что я упрусь. Что же это? Какое-то новое терапевтическое веяние типа желейных ванн?

- Желейных ванн? Господи Иисусе, откуда вы это взяли? Из Интернета? Нет, не желейные ванны, и ничего в этом роде. Я хочу, чтобы вы начали групповые занятия. Группа очень маленькая, там только один человек, еще один мой пациент. Полагаю, что он тоже согласится. У вас обоих есть много общего, и я думаю, что выговориться вам будет полезно. Вы оба сейчас на той стадии, когда будет лучше, если вы поговорите с кем-то, у кого произошло что-то подобное.

В голосе Фейлона зазвенел лед.

- Вот как? Сколько еще на свете лидеров Триады, у которых на их глазах любовники убили всю семью? Не знал, что это так популярно, - он развернулся к Хамаде, кипя яростью. - И как это я буду обсуждать с ними мои проблемы, сенсей, если, скажи я им хоть одну деталь из своей личной жизни, мне придется убить их до того, как они выйдут из кабинета?

- Фейлон, так мы же не будем вдаваться в детали. Мы будем говорить о ситуации в общем. О том, каково это чувствовать себя преданным и использованным, о том, как загоняют чувства в себя, и о проблемах, которые этим вызываются. Вам не придется рассказывать ничего из своего прошлого. Знаете, я бы не предложил вам этого, если бы не считал полезным.

- А вы не думаете, что это слишком поспешно, учитывая то, что случилось вчера?

- Мы будем продолжать наши индивидуальные занятия, а это будет дополнением. Думаю, два занятия в неделю будут в самый раз. Доверьтесь мне.

- Вы знаете, что я доверяю вам. Я не доверяю тому, другому.

- Даже если я говорю вам, что ему доверять можно? Я знаю его и в него верю.

После этих слов Фейлон пристально посмотрел на Хамаду.

- Очень хорошо. Я приду, но если мне не понравится либо само занятие, либо этот человек, я ухожу.

- После можете уходить, но на первый раз – останьтесь на все занятие. Только на этот раз.

Фейлон знал, что Хамада что-то затевает, но не был уверен, что именно. Как бы то ни было, раньше он доверял ему, и все было хорошо.

- Хорошо, даю вам слово. На первый раз я останусь. Но после ничего не гарантирую.

Хамада улыбнулся.

- Прекрасно, Фейлон! Благодарю вас. Мне все еще нужно поговорить об этом со вторым пациентом, но если он даст согласие, мой секретарь позвонит и назначит день и время. Вообще-то, у меня сегодня с ним встреча - после того как съезжу домой и приму душ. Так что сегодня мы с вами еще услышимся.
Фейлон кивнул.

- Если возникнут какие-то проблемы, не забудьте мне позвонить. В любое время. Если захотите увидеть меня до следующей недели, звоните тоже. Я всегда найду для вас время. Приступы могут случиться и на этой неделе, после того, что случилось. Вы уверены, что не будете принимать транквилизаторы? И не смотрите на меня так. Прекрасно. Страдайте без них.


Интерлюдия

Асами сидел в кресле, в своей спальне, и читал список личных докладов за день. Прошлым вечером Фейлон попал в больницу с порезами на руках. У него была встреча с Хамадой, когда вызвали скорую. С ним было все хорошо, но Хамада остался с ним на ночь.

На это Асами удивленно поднял бровь. Хамада теперь нянчится с Фейлоном? Его это позабавило, но не волновало, так как не имело отношения к Такабе. Он раздраженно заворчал и отбросил листки.
Он не видел Такабу уже многие недели. 41 день, если быть точным. У него не было секса 41 день. Его личный рекорд, который он не побил бы, если бы его насильно не заставили.

Он полагал, что может найти кого-то еще для секса. Он несколько раз специально ходил в Шион, но никто ему не приглянулся, и он отбросил эту мысль.

Что задумал Хамада? Он хотел помучить его? Было ли это расплатой, сидели ли они вдвоем, обсуждая его и посмеиваясь над ним? Жажда крови вновь начинала бурлить в нем, и с каждым днем все чаще. Его люди больше не осмеливались смотреть ему в глаза.

Он поднялся на ноги, не в состоянии сидеть спокойно. Это было безумием. Сегодня ночью он должен найти, на кого излить агрессию. Он мысленно проворошил список своих любовников. Никто не казался ему интересным уже долгое время. Ему нужен был кто-то новый. Надо бы пойти в новые клубы, где много незнакомых лиц…

Он переоделся и вышел на вечернюю прогулку.


Придя домой несколько часов спустя, Асами удалось только заглушить вином недовольство. Ему не подошел никто. Либо несимпатичные, либо ужасно утомительные. Мужчины, женщины – он бы довольствовался любым, но все кандидатуры отпадали. Он сбросил одежду на пол и пошел под душ.

Асами оперся о стену, позволяя воде плескать на шею. Волоски поднимались от частого стаккато капель по коже. Он должен был знать. Он ожидал, что душ ему поможет. А вместо этого он лишь возбуждал его тело и мысли. Почему сегодня все получалось, как не надо? Горячая вода хлестала по спине. Он позволил своим мыслям унестись в том направлении, куда они стремились сегодня весь вечер – к темным волосам и карим глазам. Его член напрягся.

Перед ним всю ночь толпились самые изысканные красавцы Токио – и никакой реакции, а при малейшей мысли о мальчике он начинал задыхаться. Господи, он не мастурбировал со школы. Но он жаждал освобождения и поэтому опустил руку в низ живота. Оперся лбом о холодную плитку, обхватил скользкий от пара член и начал водить кулаком вверх-вниз.

Такаба. Он думал о ярости, которая вспыхивала в этих глазах каждый раз, когда они целовались, – о ярости, превращавшейся в смущенный жар. О том, как смотрелись эти бедра в шортах в ту ночь в его квартире, когда Асами пришел к нему без приглашения. Он думал о нем здесь, в собственном душе, где не было никого, кроме самого Асами и его домработницы. Такаба – здесь, на четвереньках, привязанный к крану. Асами застонал, вжимаясь в собственную ладонь.

Он вспоминал румянец на его щеках, вспыхивавший из раза в раз, будто он был девственником, поддавшимся страсти, – самое эротическое зрелище, когда-либо виденное Асами. Такаба, распростертый на кровати, его глаза, затуманенные желанием... он пытается бороться с ним и не может, потому что слишком хочет того, что Асами может дать ему. Того, что только Асами может ему дать. Асами простонал и кончил, выплескивая на стену душевой густую белую струю. Он еще какое-то время опирался на стену, переводя дух. Давление внутри спало. Но недостаточно. И достаточно не будет, пока Такаба вновь не окажется в его кровати – там, где ему надлежало быть.