Fairy stories

Глава 13

Такаба пролистывал свежий номер журнала, когда в дверь кто-то постучал. Он посмотрел на часы. В полночь? Кого это принесло?? Он моментально разозлился. Только один человек на свете мог прийти так поздно. Если он думает, что может понукать мной сейчас… Он пошел к двери и рывком распахнул ее, готовясь к борьбе.

Это был не Асами. Это был Фейлон. Он стоял в дверях, засунув руки в карманы.

- Я могу войти?

Такаба растерялся. Он отступил назад, неопределенно поведя рукой. Фей вошел, разулся и направился в комнату.

- Эээ… хочешь чего-нибудь выпить?

Фей осматривался, морщась от расцветки обоев.

- Эй, я не могу позволить себе личного дизайнера, как некоторые!

Фей остановился и посмотрел на него искоса.

- А без декоратора нельзя понять, что желтая клетка не сочетается с ядовито-розовым?

- А что? Что не так в розовом?

Фей возвел глаза к небу.

- Я бы с удовольствием предложил другое цветовое сочетание. Что-то более гармоничное.

Такаба вовремя прикусил язык. Фейлон старается вести себя по-дружески… вроде как.

- Вот что я тебе скажу. Я не такой богатый, как ты. У меня зарплата двадцать тысяч йен. Если ты подберешь что-то в пределах этой суммы – ради бога.

Услышав размер суммы, Фей уронил челюсть.

- На это же даже приличной вазы не купишь!

- Знаешь, если тебе не подходит…

Фей нахмурился.

- Нет, подходит. Ты, кажется, предлагал выпить. У тебя есть что-нибудь помимо шипучек?

Такаба хохотнул: Фей был не таким уж и плохим. «Когда прекратил насильнические замашки»,- тут же напомнил он себе.

- У меня есть американский бурбон. Сойдет?

- Сойдет, спасибо. Со льдом.

Такаба достал свою заначку – «Мейкерс марк», и плеснул на донышко себе и Фею. Добавив льда, он уселся на диван вместе со стаканами и бутылкой, а Фей склонился над кофейным столиком, рассматривая разложенные на нем фотографии. Такаба передал ему стакан и предложил сесть. Тот устроился рядом.

- Они для журнала. Я специально фотографирую местные осенние парки.

Фей выбрал несколько фотографий и поднес ближе.

- Очень красиво. Ты весьма талантлив, Такаба-сан. Думаю, я возьму некоторые и поставлю в рамку.

Комплименты от Рё Фейлона. Мы что, в Сумеречной зоне?

Тем временем Фей продолжал.

- Понятия не имею, как тебе удается делать такие чудесные снимки и совершенно не иметь вкуса.

- Фухх… Я чуть было не подумал, что ты с луны свалился – со своими комплиментами и прочим…

Фей повернулся к Такабе: плавно, с неизменно прямой спиной.

- Ничто хорошее мне не чуждо.

Он отхлебнул бурбона, поморщился и посмотрел на стакан.

- Хорошая вещь. Тут написано: «сделано в Кенту…».. Короче, где бы это не делали, бурбон хороший.

«Когда ж он скажет, зачем пришел», – подумал Такаба, потягивая обжигающую жидкость. Фей по-прежнему сидел на краю дивана, очень прямо, элегантный, гибкий, как балерина.

- Ты вообще когда-нибудь расслабляешься?

Фей вздрогнул, нервно усмехнулся и сделал глоток.

- Что? Конечно. Сейчас я еще как расслаблен.

Такаба отпил еще.

- Ну конечно. Ты выглядишь так, будто тебе рельсу в задницу всадили. Откинься на спинку и положи ноги на стол.

Такаба наклонился вперед и отодвинул фотографии в сторону.

- Вот так. Давай.

Фей в ужасе посмотрел на него.

- Ты кладешь ноги на мебель?

Такаба ушам своим не верил.

- Ну не в ботинках же. Клади Ноги На Стол.

Фей нерешительно прислонился спиной к дивану, изо всех сил стараясь ни к чему ненароком не прикоснуться, и поднял ноги. Он был словно кукла с негнущимся туловищем, которую насильно заставляли сесть.

- Думаю, тебе нужно еще выпить, - Такаба налил ему еще порцию.


- …а потом я его убил. Снес к чертям башку – начисто! – Фей истерически смеялся, держась за живот.

Такаба смотрел на него в ужасе.

- Это, по-твоему, смешно?

Фей замер на полуслове, искренне удивившись.

- Тогда было смешно, да! – он захохотал снова. – Еще бурбона, пожалуйста.

Такаба налил ему в четвертый... или в пятый раз? Он сощурился на бутылку. Они выпили уже порядочно, значит, все-таки пятый. Он усмехнулся. Если бы у него был список самых неожиданных и невозможных вещей, последние события заняли бы призовые места.

Он оглядел Фейлона. Дракон все еще выглядел, как кукла – хрупкая, изящная, фарфоровая... Фей улыбнулся ему. Кукла с улыбкой мощностью в 200 ватт.

Да уж…

Он отставил стакан и придвинулся ближе к Фею. Тот прищурился, фокусируясь на Такабе – что успешно получилось – и улыбнулся снова.

- Привеееет, Такаба-сан!…

Такаба наклонился к Фееву уху, уткнувшись носом ему в волосы.

- Привет, Фей, - тихо сказал он. – Ты хорошо пахнешь.

Фей обернулся, и Такаба поразился мелькнувшей в его глазах грусти.

- Да, я ведь хороший…

Он сказал это так, будто никто в него не верил. Будто никто ему этого не говорил. Боль, скрытая за этими словами, резанула по сердцу, и глаза Такабы наполнились слезами.

Фей протянул руку и коснулся его влажных ресниц. На кончиках пальцев блестели слезинки.

- Это все ради меня? – спросил он тихо и потрясенно.

- Фей…

Голос Такабы сорвался. Он обнял Фейлона, притягивая его голову к своей груди. Фей обвил руками талию Такабы и крепко прижал к себе. Он уткнулся Такабе в грудь, потом вновь поднял блестящие от слез глаза.

- Прости меня, Такаба. Я так виноват перед тобой… - крупные капли потекли по щекам, и Фей вновь прижался щекой к рубашке парня. – Прости за то, что причинил тебе боль…

Такаба в жизни не ожидал, что услышит такое. Никто и никогда не признавал, что делал ему больно. А человек, который был виновен в его страданиях, сделал это. Взял на себя ответственность. Признал, что Такаба не заслужил всех этих зверств. Что-то сломалось внутри при этой мысли, и он расплакался так же отчаянно, как и Фей.

Фей плакал все мучительней, рыдания сотрясали его тело. Такаба просто обнимал его, гладил по волосам и по спине, и сам тихо плача. Судя по занятиям у Хамады, Фей должен был испытывать невероятные страдания. А Такаба не мог спокойно смотреть, как люди страдают. Даже если это Фейлон. Нет, как страдает именно Фейлон – теперь, когда он знает причину его мук. Все, что он хотел – это облегчить их. Такаба все перебирал Феевы волосы, слезы капали на шелковистые пряди. Как они смотрелись вместе – пара рыдающих алкоголиков. Посмотреть – так не отличишь, прямо как близнецы.

Такаба продолжал обнимать его, гладя по волосам. Он так доверяет мне сейчас. Как маленький… Ему вдруг подумалось – когда Фей вот так в последний раз плакал?..

Фей пробормотал что-то, и Такаба отвлекся. «Отец?»

- Что, Фей? Я тебя не расслышал…

Фей зарыдал еще отчаянней.

- Прости меня, отец! Мне так жаль! – И он прижался к Такабе.

«Ээ? Его отец? Но… Черт, он же, вроде, говорил, что Асами застрелил его? Что за адские муки он сейчас должен переживать…» – Такабу и самого часто преследовали кошмары, связанные с изнасилованиями, и иногда он от всей души желал, чтобы Фей сам пережил такое в отместку. Но сейчас, когда он видел его страдающим, вместо наслаждения местью он ощущал лишь пустоту и понимал, как мелки были его чувства. Он прижимал Фея к себе и не собирался оставлять его один на один со страданиями, какие бы они ни были.

- Фей…Фей… Ты меня слышишь?

- Отец…

Фей цеплялся за него судорожно, до синяков.

- Фей, это Такаба. Все в порядке, Фей. Ты здесь, со мной. Сидишь на моем уродском диване. Помнишь желтую клетку, да? А розы поросячьего цвета? Можешь представить это, Фей? Можешь попытаться?

Фей все еще хватался за него, но уже не так судорожно.

- Вот так, Фей. Помнишь, как были раскрашены клетки? Можешь рассказать мне? – дыхание Фея все еще было хриплым, но рыдания прекратились.

- Давай, я напомню тебе. Там еще было коричневое – можешь представить это ужасное коричневое? – и еще зеленые полосы поперек. О каких цветах я только что сказал?

- О зз..зеленом.

- Правильно. И о коричневом.

- …коричневом…

- И еще немножко голубого.

- Голубого, – пальцы Фея почти разжались.

- И все это на желтом фоне.

- Желтом.

- Еще, раз, какие были цвета?

- Голубой, – вдох. – Желтый, – еще вдох.

- Вот, хорошо. И еще два. Голубой, желтый и…

- Зеленый и коричневый.

- Точно!

Теперь Фей неотрывно смотрел на него, прямо в глаза. А Такаба все продолжал болтать с ним, постоянно задавая какие-то вопросы, отвлекая. Фей отвечал все уверенней, пока не прильнул с облегчением к его совершенно мокрой от слез груди. Его все еще чуть потряхивало.

- Не… пожалуйста. Не бросай меня.

Такаба все еще обнимал его, все еще гладил по волосам.

- Все в порядке, Фей, я никуда не ухожу. Ты можешь остаться здесь на всю ночь.

- Почему... Почему?

Рука Такабы замерла, но не отодвинулась.

- Думаю, причин много. Я ведь не могу вот так вот… просто отвернуться от того, кто в беде. От друга.

- ..Друга?..

И с этими словами Фей уснул, все так же держась за Такабу, не отпуская его ни на мгновение. Такаба вздохнул. Кажется, придется провести еще одну ночь на этом ужасном диванчике.

Он натянул одеяло на них обоих, потом снова крепко прижал к себе Фея и оперся щекой на его затылок.

- Да, - сказал он мягко. - Друга.


На следующее утро Фей проснулся, чувствуя, как греют тело солнечные лучи, падающие на кушетку. Он закрыл глаза, надеясь, что когда-нибудь оно все-таки сядет. Голова страшно трещала из-за вчерашнего бурбона, а спину ломило от ночи, проведенной на неудобном диване. Но, несмотря на это, ему было странным образом хорошо.

Он лежал так, прислушиваясь к биению сердца спящего рядом паренька. Такаба был таким теплым. Его было так приятно обнимать. Фей потерся щекой о Такабину футболку и почувствовал, как внутри просыпается желание. Он знал, что мальчик хотел его. «Нет,- поправил он себя, - мужчина». Такаба сильно изменился, повзрослел за последние недели, и результат и радовал, и возбуждал Фея.
Он поглядел на лицо Такабы, на губы, вечно смеющиеся, а сейчас такие расслабленные. Устроился рядом поудобней и придвинулся ближе к его губам. Наклонился, чтобы ощутить их вкус… и остановился.

«Друг»,– сказал он тогда. Это было так неожиданно. Такаба был так невероятно щедр душой. Если Такаба предлагал ему свою дружбу, как дар, он будет, несомненно, ею дорожить. Фейлон наклонился и осторожно прижался губами к его лбу. Потом сполз обратно, ниже, положил голову Такабе на грудь, и размеренное дыхание парнишки убаюкало его снова.


Такаба проснулся, когда солнце было уже в зените. Голова болела, спину немилосердно ломило. И в его объятиях был самый прекрасный человек на свете. Он вновь закрыл глаза и начал судорожно вспоминать события вчерашней ночи. Его удивление при появлении Фея, жалобы на безвкусные обои, Феева прямая спина, питье, извинения и приступ горя. Он выделил из этого списка пункт об извинениях и задумался. Наверное, именно поэтому Фей и пришел, но так как был слишком не уверен, что Такаба их примет, только бурбон заставил его разговориться.

Он рассеянно погладил волосы Фейлона. Приглядевшись, он замер – настолько они были красивы. Шелковистые, но такие сильные; мягкие, послушные, но так легко путающиеся… Слегка вздрогнув, он понял, что Фей уже не спит и смотрит на него. Такаба поспешно отвел глаза, убрал руку и промямлил: «Извини».

- Нет, все в порядке. Было приятно.

Он вновь перевел взгляд на Фея и с удивлением увидел улыбку и теплоту в его глазах. Они больше не были холодными. Не были мертвыми. Не такими, какие снились ему в кошмарах. Он коснулся рукой щеки Фея, будто проверяя, была ли настоящей эта теплота, не застынет ли опять привычной бессердечной маской. Фейлон потерся щекой о его ладонь, не отводя взгляда. Рука Такабы задрожала, в голове словно молот застучал, и в этот раз это было точно не из-за бурбона. Кого он хотел одурачить? Он был возбужден. Он хотел этого человека. Он нравился ему. Нравился его насильник.

Мысли об этом было достаточно, чтобы убить желание. Он инстинктивно отдернулся и увидел, как пустеют глаза Фейлона, как умирает в них теплота и как вползает обратно всепоглощающая печаль. Он смутился – ведь он так хотел успокоить Фея, и именно это чувство его и отталкивало. Но желание утешить победило, и он снова обнял Фея крепче – тот чуть ошарашенно пытался отстраниться. Такаба вздохнул.

- Прости, Фей. Мне просто нужно время. Ты же понимаешь? – он почувствовал, как при этих словах Фей снова расслабляется.

Фей грустно засмеялся.

- У меня в этом есть кое-какой опыт, да…

Такаба поколебался, но все-таки спросил:
- Ты его все еще любишь?

Фей метнул на него острый взгляд, потом так же отвел глаза.

- Я не уверен, любил ли я его вообще. Я мог очень легко в него влюбиться. Но мы были вместе всего несколько дней, поэтому у меня банально не было времени узнать его получше. Конечно же, я его обожал. Он был всем, чем я хотел стать. Уверенным, сильным, харизматичным. Имеющим настоящую цель в жизни. И он действительно интересовался мной. Он был пламенем, на которое я летел, как мотылек. Я бы с радостью сгорел в его огне – до самого пепла, – потому что я верил, что это пламя горит для меня.

Фей задумался, потом вновь посмотрел на Такабу.

- Но это было не так. Он никогда и не говорил, что любит. Я просто уверил себя в том, что это так и есть, и видел то, что хотел видеть и в чем нуждался. Он видел, что происходит, и позволил этому случиться, но он никогда не лгал мне. Большая часть вины лежит на мне, все случилось по вине моей собственной неопытности.

От слов Фея Такабе стало не по себе.

- Это примерно то же самое, как мы одушевляем животных, приписывая им человеческие мотивации – просто потому, что мы хотели бы верить, что они остаются с нами из любви к нам, а не только из-за еды и крова. Я не уверен, что он способен любить, по крайней мере, тот Асами, каким он был восемь лет назад. Но я хотел верить, что он мог полюбить меня.

- И ты думаешь, что у меня с ним то же самое? Что я тоже в это верю? – прямо спросил Такаба.

Фей удивленно глянул на него.

- Честно говоря, я не думал о вас в таком смысле. Но действительно интересно, что мы оба думаем о наших с ним взаимоотношениях…

Такаба согласился с этим, но с остальным готов был поспорить.

- Все не так просто. Я знаю, существуют психи, которые вообще не способны на какие бы то ни было чувства. Но Асами не сумасшедший. Он помешан на контроле, но он психически нормален. Я уверен, в нем есть добро. Я знаю, что ему не все равно. И знаю, что если бы он позволил себе это показать, он бы сделал это. В кои-то веки мне хочется сломать этот контроль и посмотреть, что он будет делать. Я хочу знать, что скрывается под его маской.

Фей чуть наклонил голову набок.

- Это будет небезопасно. Тебе может не понравиться то, что ты там увидишь. Но, должен признать, мне тоже любопытно.

Такаба сел, поднимая за собой и Фея.

- Я устал от неизвестности. Послушай, я далеко не дурак. Ты – глава мафиозного клана. Мы просто обязаны придумать какой-то план.

Фей смерил его снисходительным взглядом.

- Я придумаю план. А ты готовь чай.

Такаба насупился.

- Я способен на кое-что большее, чем чай.

-О, прости. Ты прав. Постарайся хорошо выглядеть, когда будешь подавать его.

Такаба недовольно проворчал что-то, направляясь в кухню, в то же время незаметно улыбаясь, и взглянув на Фея, понял, что тот улыбается тоже.


На следующий день они пошли покупать дом и нашли подходящий, но очень дорогой домик. Хотя когда вы живете с лидером китайской триады, такая чепуха, как деньги, вас не должна заботить. Дом был пуст, и они начали въезжать немедленно. Фей не привез с собой в Токио никакой мебели, поэтому они решили покупать все новое.

- Берем все, кроме диванчика, - сказал Фей. – Диванчик возьмем твой.

- Я думал, ты его терпеть не можешь.

- Не могу. Но я никогда не забуду ночь, которую на нем провел. Я буду всегда держать его рядом, просто чтобы не забывать о ней.

Такаба покраснел. Они вернулись к нему домой, забрали оттуда все фотооборудование, портфолио, одежду (к немалому неудовольствию Фея) и диван. Остальное они просто оставили как есть.


Следующие несколько дней они провели в ходьбе по магазинам, покупая мебель и нанимая прислугу. Такаба не мог поверить, что Фей способен выглядеть так пугающе, когда проворачивает сложную и выгодную сделку.

- Мне казалось, ты этому продавцу глотку перервешь.

- Я подумывал об этом, но он стоял слишком близко от стола. Он бы нам всю мебель изгадил.

- Ты шутишь. Я же вижу, ты шутишь. Наверно…

Губы Фея дернулись.


Обставление и украшение дома было большей частью прерогативой Фейлона, хотя он настаивал, чтобы Такаба сопровождал его в каждом походе по магазинам, чтобы и он кое-чему поучился. Но Такаба зевал в антикварных магазинах, пока продавцы боролись за право услужить Фею. Стало чуть интересней, когда один из консультантов попытался лапнуть Фея за задницу. Такаба был рядом буквально через секунду и уже выкручивал запястье наглецу, пока тот не запросил пощады.

- Да как ты смеешь его так касаться!!

Фей стоял очень тихо, наблюдая за Такабой. Он протянул руку и коснулся руки мальчика.

- Все в порядке, Такаба. Давай уйдем. – Он обнял Такабу за плечи и вывел из магазина. Правда, взгляды Такабы, полные праведного гнева в сторону продавцов, Фею не удалось сдержать.

Позже Такаба извинился.

- Но я просто не мог смотреть, как они тебя вот так вот… домогаются.

Фей поцеловал его в щеку и поблагодарил.

Вдвоем они быстро обставили дом, и вскоре уже могли отведать блюда, приготовленные личным поваром, в собственной столовой. Фей настоял, чтобы еда подавалась на злополучный диванчик. Слава богу, перед ним можно было поставить кофейный столик.

- Мне ужасно признавать это, Фей, но в последние дни я развлекался так, как никогда в жизни. Я будто выиграл в лотерею и потратил кучу денег зараз.

Фей отпил чаю и улыбнулся.

- Я тоже. Мне тоже очень понравилось проводить с тобой время. Я привык тратить деньги, но не привык общаться с друзьями.

Взгляд Такабы смягчился. Он протянул руку, будто хотел погладить Фея по волосам, и внезапно почувствовал смущение.

- Я чувствовал то же самое…

Такаба отклонился на спинку кушетки под давлением Фея, и тот устроился рядом. Такаба запустил руки в Феевы волосы, медленно пропуская пряди сквозь пальцы, пока они оба не задремали.


С целым полком слуг, предоставленных в их распоряжение, дома быстро был наведен порядок. Такабе и Фею все еще оставалось утрясти окончательные детали, но в целом все успешно решалось за них. И в один из вечеров они, наконец, смогли спокойно посидеть на балконе, откуда открывался замечательный вид на сад.

Такаба потягивал чай, облокотившись на решетку.

- Как ты думаешь, почему от него ничего не слышно?

Фей подошел ближе, и Такаба отвел глаза. Контролировать себя становилось все трудней.

Дракон встал рядом.

- Я слышал, что сейчас он не в курсе истинного состояния многих вещей. Его люди больше не верят в его здравомыслие. Если так будет продолжаться, у него действительно будут неприятности. В рядах якудза не миновать резни.

Такабу это обеспокоило. Он повернулся к Фею.

- Мы разве не можем что-то сделать?

Фей пожал плечами.

- А что сделать? Выслать приглашение? Мы могли бы, если б такое было возможно. Но Хамада сказал, что Асами дал ему срок в десять дней, и он истекает завтра. Думаю, мы о нем очень скоро услышим.
Такаба отвернулся опять и перевесился через решетку, вглядываясь куда-то в сад.

- Там что, розы?

Фей подвинулся в его сторону, опершись обеими руками на балконную решетку. Стараясь рассмотреть то, на что смотрел парнишка, он стоял с Такабой почти голова к голове.

- Думаю, да. Я не эксперт в цветоводстве, поэтому нанял садовника.

Такаба засмеялся.

- Чего-о? Рё Фейлон признает, что кто-то смыслит в декорировании лучше его? – Он повернулся к Фею, и обнаружил, что лицо друга находится в миллиметре от его. Взгляд его упал на губы Фея, и дыхание тут же стало рваным. Он поспешно встретил его взгляд, и они оба застыли.

Голос Фея зазвучал низко и хрипло.

- Он действительно нужен тебе, Такаба? Ты не можешь чувствовать себя счастливым здесь, без него?

Такаба, не выдержав, опустил глаза и вновь засмотрелся в сад, хоть и откинулся в объятия Фея. Руки Дракона, крепко обвивавшие его тело, дрожали.

- Я не знаю, Фей. Не думаю, что смог бы, просто потому, что я постоянно думаю, как можно было ему помочь. Я смущаюсь не потому, что тебе недостает чего-то. Скорее, наоборот. Я не могу поверить, как меня стало тянуть к тебе, и как сильно и быстро я стал о тебе заботиться. Будто мы всегда были связаны, но были слишком глупы, что бы это понять.

Он почувствовал, как Фей целует его волосы, его теплое, влажное дыхание, и зажмурился, борясь с желанием. Зачем ему так сопротивляться? У Асами бы и мысли не возникло. И в жизни не возникало. Он вообще не должен сейчас думать об Асами. Но если он сдастся, не причинит ли это, в итоге, Фею боль?

Он и сам не понял, что сказал это вслух, пока Фей не заговорил.

- Если тебя беспокоит моя боль, может быть, мне и решать?.. Единственное, что меня сейчас беспокоит – возможность потерять твои дружбу и доверие. Ты мой единственный друг, Такаба. Я не хочу этим рисковать. Но я также не могу заглушить своих чувств, и они становятся все сильней. По-моему, это естественно – поглощать все чувства, что тебе предлагают после стольких лет одиночества, – он потерся щекой о челку Такабы. – Я меньше всего хочу на тебя давить. Но я кое-что понял по прошествии этих месяцев. Что бы я ни чувствовал, я должен высказывать это вслух и быть честным. Я обязательно пожалею, если умолчу о чем-то.

Фей глубоко вздохнул.

- Мне кажется, я в тебя влюбляюсь.

Такаба закрыл глаза. Он знал это. Знал, что происходило с ними все это время. Он просто не хотел, чтобы это кончалось. Ему нравилось делать Фея счастливым. Нравилось, когда его на руках носили, обожали, уважали, заботились о нем. Нравилось видеть, как этот сильный опасный человек становится таким любящим и мягким рядом с ним, и он уже сам чувствовал, что любит его.

Но между ними всегда стоял Асами. И сделай Асами хоть раз то, что делал Фей, Такаба бы не задумываясь продал ему душу. Навечно.

Боже, Фей… Мне так жаль…

Последнее, что он хотел – причинять Фею боль, но эти иллюзорные отношения нужно было прекратить, и чем скорее, тем лучше.

- Фей, если Асами скажет, что я ему нужен, я вернусь к нему.

Фейлон совсем рядом с ним чуть ссутулилился – Такаба это почувствовал.

- Я знаю. Не будь ты таким отзывчивым, ты не был бы Такабой Акихито, тем, кто мне так важен. Но ты же не позволишь ему убрать меня из твоей жизни?

Такаба в возмущении развернулся к нему.

- Ты что думаешь, я совсем того? Брошу друга? И.. даже намного больше, чем друга… Если он от меня такое потребует, пошел он к чертовой матери. Я не захочу быть с ним, если он все так же будет контролировать меня.

Фей засмеялся, смаргивая слезы. Он всегда будет только его другом, и все равно это для него ценней всей Байше и всего синдиката.

- Спасибо. Я просто… не привык, что кто-то будет со мной рядом.

Взгляд Такабы был все еще взволнованным.

- Что ж, привыкай, – и он вновь вздохнул и отвернулся.

- Что, Такаба?

Тот остро покосился на Фейлона.

- Акихито, Фей. Зови меня Акихито. Черт, я ведь тебя с самого начала по имени зову.

Фей снова засмеялся, польщенный таким доверием, зная, что за этим кроется многое.

- И, конечно же, из уважения. «Акихито». Но тебя беспокоило не это…

Парень покраснел.

- Ну, то есть… Каждый раз, когда мы вот-вот поцелуемся, что-то случается и ничего не происходит… И я постоянно об этом думаю.. думаю, как бы это было…

Румянец на щеках Такабы заставил сердце Фея пропустить удар. И мысль о шансе, который ему выпал – тоже. Шансе, которым он воспользуется не из страха, а потому, что никогда не сделает чего-либо без спросу для этого человека… для его друга. Возлюбленного.

Он приподнял подбородок Акихито, пробежался подушечкой пальца по его нижней губе.

- Такие мягкие…

Другой рукой он погладил Акихито по тотчас зарумянившейся щеке, зарылся пальцами в темную шелковистую волну волос. Понаслаждался прикосновением еще какое-то время, а потом прижал Акихито к себе, держа за затылок, и их губы встретились в легчайшем поцелуе.

Фей не желал пропускать ни единого мгновения, и поэтому не закрывал глаз, ласково раздвигая эти нежные губы языком. Он смотрел Акихито в глаза и не ошибался в том, что видел там: любовь. Сожаление. И знать, что на твои чувства отвечают, было еще больней.

Подавив в душе боль, Фей вновь переключился на рот Акихито, губы полуоткрыты, язычок пробует лизнуть. Ему Фей мог позволить все – и поцелуй стал глубже. Они словно пробовали друг друга, и в Акихито Фейлон различал привкус чая, ягод и чего-то исключительно своего… вкус Акихито.

Фей впитывал все. Их первый и последний поцелуй. Ласковые, принимающие его губы. Порхающее ощущение язычка Акихито, щекочущее рот. Запах его мыла – что-то чистое, вяжущее, с легким мускусом пота. Полузакрытые глаза, взгляд, теряющий фокус. Густые черные ресницы – такие длинные, что, кажется, касаются разрумянившихся щек. Стоны – его и Акихито. И неукротимо поднимающееся страстное желание.

Руки Фея отчаянно задрожали. Он не хотел, чтобы это вообще когда-либо кончалось.

Но все поцелуи когда-нибудь кончаются, и Акихито отстранился. Они оба тяжело дышали, Фея трясло от попыток сдержаться, чтобы не наброситься на Акихито, не подмять под себя.

Акихито в изнеможении прильнул к его груди.

- Знаешь, если Асами когда-нибудь даст дуба, тебя можно будет пригласить на свидание после похорон?

И Фей беспомощно засмеялся, все еще обнимая Акихито, всматриваясь в уже темнеющий сад. В глазах стояли слезы.

Назад

Далее