Fairy stories

Глава 10

Хамада немного нервничал перед предстоящей встречей с Такабой. За прошедшие недели мальчик немного освоился, хотя держался все еще недоверчиво. Чтобы заставить Такабу вернуться, Хамаде пришлось использовать постановление суда и его желание выговориться. Такаба согласился при условии, что они не будут говорить на определенные темы: о его новом самоощущении и его чувствах. Поэтому они говорили обо всем связанном и не связанном с Асами, но всегда начинали разговор с прошлого Хамады.

В действительности у Хамады никогда не было друга, перед которым он мог открыться в этом и во многих других вещах. Конечно же, у него были приятели, но, с ранней юности концентрировавшийся на успехе, он не раздумывал подолгу, что с ним было, что будет и, главное, почему. Его путь был уже предопределен, и он придерживался его. Свою гомосексуальность он вообще обсуждал очень редко. Такаба мог и не сознавать этого, но разговоры очень сблизили их. Особенно тепло воспринял эту близость Хамада. Он стал еще более серьезно намереваться ответить услугой на услугу.

Конечно, за все это время они говорили не только о Хамаде. В конце концов, Такаба расслаблялся и присоединялся к беседе, но почти всегда молчал, когда речь заходила о нем и Фейлоне или Асами. Но иногда Хамаде удавалось нащупать в нем брешь, в которую он успешно забрасывал несколько новых положительных идей. Результаты будут видны, когда начнется сегодняшний разговор.

Только он взглянул на часы, как вошел Такаба, пунктуальный, как всегда. В его глазах Хамада заметил некоторое напряжение. Он подошел ближе и поздоровался.

- Такаба-сан. Спасибо большое, что пришли сегодня. Хотите чаю? Это особенный сорт, подарок от еще одного моего пациента.

Такаба скептически посмотрел на коробку чая.

- Вы пьете какую-то траву, которую приносят вам психи? Откуда вы знаете, что они вам туда отраву не подложили?

Хамада возвел глаза к небу.

- Потому что он пил это вместе со мной.

Такаба покачал головой.

- Ага, что-то сдохло в лесу. Вы такой наивный, сенсей. Неудивительно, что Асами вами воспользовался, – он сел. – Чаю я попью, но подожду, пока вы забьетесь в конвульсиях после первого глотка.

Хамада усмехнулся, поставил чашки на стол и сел в кресло.

- Так как вы себя чувствуете на этой неделе? Так же счастливы в своем новом облике?

Такаба выглядел немного раздраженным.

- Я думал, что мы будем говорить о вас.

Хамада пожал плечами.

- Это всего лишь вопрос, дань вежливости.

Тот стрельнул в него взглядом.

- А у вас острый язык, когда надо, Хамада-сенсей. Ну ладно. Я в порядке. Лучше не бывало. Довольны?

- Это самая плохая актерская игра, которую я видел в жизни. Хотите дурачить себя - ради бога. Но не пытайтесь при этом одурачить меня. Вы как бомба, которая вот-вот взорвется, – Хамада прикусил язык, пока Такаба вновь не вылетел из кабинета. – Но вы правы, мы здесь не для этого. Сегодня мы хотели поговорить об Асами.

Это, казалось, немного отвлекло Такабу.

- Ладно, и о чем конкретно? О чем сегодня хотите поговорить?

Хамада долго и напряженно думал, о чем ему нужно говорить сегодня. Он надеялся, что это сработает.

- Ну, сначала я бы хотел поговорить о сексе с Асами. Как насчет этого?

Такаба вспыхнул.

- Ээ… ну, ладно. Хотя я не привык говорить о таких вещах.

- Все в порядке, Такаба-сан. Это совсем не то, что пьяные споры о похождениях друг друга. Помните, что я - доктор.

- Ага, доктор, который трахает своих пациентов, когда перевозбудится, – съязвил Такаба.

На этот раз пришла очередь Хамады краснеть.

- Можете мне не верить, но раньше ничего подобного не происходило. И больше не произойдет. Я серьезно говорю вам, Такаба-сан. Да, это случилось, и то, как это случилось, а также что я чувствую сейчас, очень меня беспокоит. Именно поэтому я хочу с вами поговорить – потому что вы прошли через нечто подобное с ним, не так ли?

Такаба пожал плечами.

- Ну да, в первый раз у нас был секс, похожий на этот. По крайней мере, потому что он поймал меня в ловушку, а я был настолько глуп, что попался в нее. Потом он сделал со мной кое-какие мерзкие вещи. Дал мне наркотики, чтобы мне это нравилось. А потом сфотографировал меня и начал шантажировать. Думаю, со мной он обошелся гораздо хуже, чем с вами, но кончилось все одинаково.

Хамада, к своему разочарованию, увидел, что защита все еще держится, но сегодня он не намеревался оставить все как есть.

- Так значит, он полностью контролирует ситуацию, от начала и до конца? Это основная проблема, когда он занимается сексом?

- Когда он занимается сексом со мной. О других я не знаю. Я знаю, что он мне изменяет, но никогда не видел этого так явно и напрямую, чтобы спрашивать. Кроме случая с вами, конечно.

Хамада поколебался.

- Могу я спросить, какова была ваша реакция на этот контроль? Я просто думаю, похожа ли она на мой случай. Сначала я пытался с ним бороться, но он давил все сильней и сильней, и, в конце концов, я сдался. И в этот момент я почувствовал себя таким свободным. Свободным для всего того удовольствия, что он дает мне. Словно я уже не отвечал за него. Но потом я чувствовал невероятную вину за то, что сдался.

Такаба вновь кивнул, говоря словно бы как ни в чем не бывало:

- Да, иногда так и есть. Хотя это было не в первый раз. Первый раз было изнасилование. Потом - удовольствие, но наркотическое. Будто бы он постепенно приучал меня к жестокости, потому что потом были дни, когда ему уже не приходилось использовать наркотики.

- Господи, сколько вы там были? – Хамаде было просто невдомек, через что Такабе пришлось пройти.

- Три дня. Они были и адом, и раем, но ни в коем случае чем-то посередине. Он дрессировал меня, как животное. И, когда он отпустил меня, я чувствовал себя именно что животным. Но я не дал ему этого понять. Я удостоверился, что он будет продолжать за меня бороться.

- А вы не думаете, что это только подхлестнуло его? Я так понял, что ему нравится принимать вызов.

- Да, нравится. Ему нравится чувствовать себя победителем, и, может быть, так действительно и есть, но только на какое-то мгновение. Это не навечно.

Хамада хотел что-то сказать, но Такаба вновь начал говорить, прерывая его:

- Это ведь нечестно, - то, что я сказал в конце. То, что я притворялся... это неправда. Это действительно вечно, потому что я ловлю себя на том, что думаю о нем и хочу этого грубого, жесткого секса. Я хотел, чтобы он желал и брал меня. Это так наркотик.

Такаба поднял глаза.

- Но ведь с любой зависимостью можно…бороться и даже победить ее. Мы занимались сексом, когда я вернулся с пляжа, и на этот раз все было в моих руках. Он вел себя так, будто лишь позволяет мне все, но это не имело значения. Я контролировал все. И это было хорошо – это был наш самый лучший секс. Не могу сказать, было ли это так для него. Я все еще хочу его, но не вернусь к старому. Даже если у нас только секс, я хочу быть равным ему.

Хамада выждал минутку, и, когда Такаба умолк, позволил себе вмешаться.

- Но вы же не это на самом деле чувствуете. «Даже если у нас только секс». Я бы сказал, что вы испытываете к нему определенные чувства. И не пытайтесь мне сказать, что ваше новое «я» стерло все потому, что этого просто не было. Ведь ваше представление об идеальных взаимоотношениях с ним включает какие-то чувства?

Такаба ничего не говорил, просто смотрел в одну точку, сжав губы. Он казался сердитым, но это не давало Хамаде повод упустить его с крючка.

- Такаба-сан, вы же любите его хоть немного? Почему же этот инцидент так ранил вас, если бы вы ничего к нему не испытывали?

Глаза Такабы наполнились слезами.

- Потому что я давал ему все, что он просит, и этого было недостаточно. Это был просто секс, или он бы не пришел сюда и не сделал бы этого с вами. Для него секс - просто очередное оружие. Даже если я позволю себе подумать, что он что-то чувствует, он всегда напоминает мне об обратном.

В его голосе сквозила непрошедшая боль.

- Я начал что-то чувствовать, и посмотрите, к чему это привело! Так что мне сейчас уже на все наплевать. Я больше этого не вынесу, не смогу пройти через весь этот ад снова. Мне наплевать на него. Черт возьми, мне наплевать.

Слез покатились у него из глаз, и он сердито отер их.

- Вы. Вы опять это сделали! Залезли в мою голову, когда я вас не просил. Все перевернули так, что мы заговорили обо мне, а не о вас. Вы просто хотели покопаться в моих мыслях.

Он резко встал. Встал и Хамада, шагнул к нему, протянув руку, – протянув, но не касаясь.

- Постойте, Такаба-сан, вы неправы. Меня волнует то, что вы чувствуете, это правда, но вы неправы, говоря о том, что мне самому это не нужно. Вы думаете, вы единственный, с кем он это сделал? Как, вы думаете, я себя чувствовал после секса с ним, когда выяснил, что он планировал все это ради моего шантажа? Нет, я не был к нему так эмоционально привязан, как вы, но это не значит, что я ничего не чувствовал. Это было невыносимо. И вы – единственный, с кем я могу об этом говорить. Вы нужны мне здесь, потому что в одиночку я не смогу справиться с этим.

Он опустил руку, но глаза все еще умоляли.

Такаба вгляделся в его лицо, и когда он увидел правду в словах Хамады, в его глазах отразилось постепенное успокоение.

- Пожалуйста, Такаба-сан. Пожалуйста, сядьте.

Такаба сменил напряженную позу и, наконец, сел.

Хамада вздохнул и тоже сел.

- Половина лечения, Такаба-сан, состоит в том, чтобы выговориться. Если бы люди это делали, им бы не нужен был психотерапевт. А я не настолько слеп, чтобы не увидеть это желание в себе самом, находясь точно в такой ситуации. Разделенную боль легче вынести.

Глаза Такабы затуманились на мгновение, и он чуть улыбнулся – горькой улыбкой. Потом подавил все опасные чувства, что вызвали это волнение, и вновь взглянул на Хамаду, который продолжал говорить, – уже успокоенным взглядом.

- Я понял, что хочу его невероятно, хочу той жажды, того возбуждения, в которое впадаю, когда он смотрел только на меня. Он такой мастер манипулировать людьми… Даже когда я лежал там, узнав все, он ласкал меня и подбивал на повторную встречу. Из-за всего этого я чувствовал себя невероятно глупым и наивным. Но, зная, что я не один, я чувствую меньше боли.

- Значит, тот факт, что мы оба идиоты, нам на пользу, так? – Такаба легко фыркнул.

- Ну, а разве вам от этого не полегчало? Знать, что он точно так же влияет на кого-то еще? Знать, что это не вы такой слабый, а скорее он – такой сильный?

Такаба подумал.

- Я не думал об этом с такой точки зрения. Думаю да, вроде бы это немного помогает. Но разве это не оправдание собственной слабости? Если бы мы оба были сильными с самого начала, мы бы не вляпались по самые уши.

- Вы действительно в это верите? Думаю, в некоторых случаях это так, но в случае с Асами… Вы действительно верите, что в ваш первый раз это помогло бы вам? Могли ли вы действительно бороться тогда?

Такаба поколебался, потом покачал головой.

- Нет, это была ловушка, у меня не было выбора.

- Вот именно. Значит, неважно, насколько вы сильны – это все равно бы произошло. Иногда другой человек просто сильнее, и сидеть здесь после всего, анализировать, что пошло не так, и винить себя за то, что вы попались на удочку – бесполезно и неправильно.

- Вы и в вашем случае пытаетесь убедить себя, что у вас не было выбора, Хамада?

Хамада был мрачен.

- Нет, в моем случае выбор был. Ему бы не удалось меня просто изнасиловать, потому что у меня были связи в суде. В этом случае его упрятали либо в тюрьму, либо даже в сумасшедший дом. Поэтому ему пришлось соблазнить меня. И он это сделал. И это была моя вина, потому что я несколько раз мог его остановить и не сделал этого. Я действительно виновен. Я действительно поступил неправильно. Вы согласны, конечно же? Вы и так достаточно сказали.

Такаба выглядел немного виноватым. Он тихо заговорил:

- Да, я действительно думаю, что у вас был выбор. Но я также знаю, что значит делать выбор в его присутствии.

- Будто быть захваченным торнадо. У вас есть несколько минут, чтобы убежать, а потом уже слишком поздно.

- Да. Большинство людей упускают этот шанс. Асами знал это и поэтому не дал вам времени на размышление, так ведь?

- Я чувствовал, что он идет на меня в атаку.

- Да, но это ведь постоянно происходит, верно? То есть, люди флиртуют, и ничего такого. Когда вы поняли, что дело переходит от флирта к серьезному?

Хамада горько засмеялся.

- Когда он поцеловал меня.

- И как работали ваши мозги во время поцелуя?

- Вы смеетесь? Мои мозги превратились в кашу.

- А когда он немного отстранился, когда он дал вам возможность выбирать?

Хамада выпрямился.

- Я сделал выбор только один раз. Больше он мне выбора не давал, пока не стало на все наплевать.

Такаба отодвинулся назад, довольный.

- Видите? Что бы случилось, если бы вы поменяли свое решение на обратное, частично?

- Он бы опять склонил меня на прежний путь, не насильно, а путем того же соблазна. Ну, так ведь? На самом деле у меня никогда не было выбора. Я ничего не мог сделать. О боже. Никакой бы разницы не было… – глаза Хамады были полны слез. – Такаба. Вы действительно так думаете?

- Сначала – не думал, но после того как услышал ваш рассказ - да, теперь я думаю действительно так. Простите меня, сенсей. Может быть, вы не так уж умно поступили, может быть, были несколько минут, когда вы могли его остановить, зная, что он есть такое… Но как я могу винить вас за это, когда он сделал со мной то же самое?

- Такаба, - выдавил Хамада, - если он сделал то же самое с вами, разве вы не понимаете, что тоже не виноваты?

Такаба дернулся назад, потом медленно покачал головой.

- Нет, но это не совсем одно и то же…

- Одно и то же. Вы сами сказали, что у вас не было выбора с самого начала и что все ваши последующие встречи с ним были как мои. Если вы виноваты, то и я виноват тоже. Но если невиновен я, то невиновны и вы. Разве вы не видите? Вы должны прекратить винить себя. Ни одна из пыток, которым вы себя подвергаете, ничего не изменит. Вы можете быть сильным и вести себя с ним, как взрослый, но только не замыкаться в себе, потому что это вас убивает, а вы этого не заслужили.

Такаба дышал все чаще и чаще.

- Но, но… Это ведь моя вина. Я знаю это. Так же? Почему вы говорите, что я ненавижу себя ни за что? Я все поправляю. Я позволил этому случиться. А сейчас – не позволю.

- Послушайте себя, Такаба. «Я дал этому случиться». «Я не позволю». Вы во всем вините себя. Но вы не ответственны за то, что они с вами сделали. Вы не ответственны за Фейлона и вы не ответственны за Асами. Эта броня, в которой вы себя заточили, не поможет ничему ни в прошлом, ни в будущем, разве не видите? Вы не защититесь ею, вы только себя раните. Вы не подпускаете к себе людей, которые что-то к вам чувствуют, и себе самому не даете ничего чувствовать. А для человека с такой силой сострадания, как у вас, – это губительно.

В широко раскрытых глазах Такабы плескалось смущение. Он покачал головой.

Хамада продолжил более мягко.

- Если бы это помогало вам, разве вы чувствовали бы такую боль?

Обычно Хамада не касался своих пациентов, но Такаба для него был чего-то большим, и на этот раз Хамада не мог позволить ему страдать одному. Он подошел к нему, встал на колени перед креслом и привлек Такабу к себе.


Такаба разрывался от боли. Хамада был прав. Он был так глуп. Он был в таком страхе и отчаянии, что сделал это с собой. Запечатал все внутри себя – свои чувства, самого себя, не давая им выхода. Он причинял боль друзьям, отталкивая их. Причинял боль себе. Он думал, что такой умный и крутой, но на самом деле он был просто маленьким и перепуганным. Боящимся рисковать. Таким далеким от мужества, которым так гордился.

Такаба не хотел этого. Он не знал, что делать и чувствовал себя совершенно беспомощным.
Он почувствовал, как вокруг него обвились чьи-то руки, и потянулся к источнику теплоты. Он соскользнул на пол, чтобы быть к нему ближе. Он хотел зарыться в это тепло, чтобы не чувствовать одиночество. Он почувствовал руку в своих волосах, и что-то внутри его лопнуло. Его отчаяние, досада, гнев, раздражение – все, что он заталкивал в себя все эти недели на пляже, – все это начало выходить с потоком слез. Он не мог их сдерживать. Рыдания сотрясали его тело, и все это изливалось наружу.

У уха послышался утешающий шепот. Он не понимал слов, – понимал только то, ему предлагают комфорт и понимание. Эти слова были для него потоком освежающей воды, они смывали боль, оставляя нетронутой самую суть – податливую, но твердую оболочку. Слезы уже не текли так безостановочно, и он лежал, не шевелясь, в этих уютных объятиях. Потом понял, кто держит его, и сел.

- Простите. Я не хотел… – он отодвинулся, краснея.

Хамада мягко улыбнулся.

- Я рад, что могу вам помочь. Теперь вы понимаете?

Такаба кивнул.

- Я был идиотом.

- Нет. Вы знали, что что-то не в порядке, и пытались с этим справиться. Просто, когда нам больно, мы часто не можем понять, что лучше всего с этим делать. Для этого и нужны такие люди, как я.

- И что мне теперь делать? Теперь я больше не хочу быть куском льда. Но вытирать об меня ноги я ему больше не позволю.

Хамада легко засмеялся.

- Но вы же сами только что об этом сказали. Будьте тем, кем вы хотите быть. Это просто. Просто будьте твердым в своем решении. Любите его, но любите с позиции силы. Не давайте ему постоянно брать верх. Будьте агрессором. Да, это будет нелегко. Но если вы думаете, что он достоин этого – а я, откровенно говоря, в этом сомневаюсь, – делайте все, чтобы противостоять ему и заставить его уважать вас. Хотя, думаю, вы должны подождать еще несколько недель перед тем, как встретиться с ним. Вам просто нужно время успокоиться и собраться. Просто всегда помните о том, что вы можете быть настойчивым и любить одновременно, Такаба-сан. Вот на чем строятся здоровые отношения.

- Ну да, от здоровья только с одной стороны ничего хорошего, так ведь?

- Нет, но это лучше, чем психи на обеих сторонах.

Такаба открыл рот, потом начал смеяться.

- Не могу поверить, что вы это сказали.

Хамада ухмыльнулся, потом встал и протянул руку. Такаба пожал ее и тоже встал.

- Давайте сядем, Такаба-сан? Есть кое-что, о чем я думал и хотел рассказать вам.

- Конечно, – они вновь уселись в кресла. – В чем дело?

- Ну, вы же согласны, что то, что мы поделились проблемами друг с другом, в итоге помогло нам?

- Да, конечно.

- А вы могли бы помочь кому-нибудь точно так же? Просто послушайте. У меня есть еще один пациент, у которого похожая ситуация, и ему больше не с кем поговорить, кроме меня. Думаю, ему действительно помогло бы, если бы мы втроем смогли встречаться раз в неделю.

Такаба выглядел скептично настроенным, но Хамада уже знал его к этому моменту и продолжал взывать к его состраданию.

- Он чувствует себя таким одиноким. Он всю жизнь чувствовал это одиночество. Я говорю с ним и понимаю, что, должно быть, у него никогда не было друга, чтобы излить душу. У него невероятно трагическое прошлое, и боль ослепляет его до такой степени, что он начинает в гневе бросаться на людей, чего в трезвом рассудке не сделал бы. Он делал с собой то же, что и вы, но в течение долгих лет. Думаю, ему бы помогло узнать, что он не одинок в своих проблемах. Вы придете?

- Конечно, я приду. Только скажите, когда.

- Если мы назначим встречу на четыре дня в следующий понедельник, вы не могли бы прийти пораньше, скажем, в три тридцать?

- Конечно, я буду там.

- Хорошо. И, Такаба-сан... Пожалуйста. Доверьтесь мне в этом. Это занятие обязательно должно состояться. Я ведь пока во всем был прав, с самой первой встречи?

Такаба пристально посмотрел на него.

- Я вам доверяю. Хотя вы ведете себя ужасно подозрительно. Но я дам вам шанс. Знаете, вы очень переменились за эти дни. Я приду.

- Прекрасно. Теперь, если вы захотите поговорить о том, как лучше справляться с Асами, мы можем встречаться как обычно, в это же время? Или вы чувствуете, что уже не нуждаетесь в занятиях?

- Вы говорите, что теперь мне решать?

- Да, именно это я и говорю.

Глаза Такабы чуть просветлели.

- Нет, я бы хотел и дальше продолжать, –он засмеялся. – Думаю, мне понадобятся советы.

Он встал, и Хамада поднялся с ним.

- Вы должны гордиться собой, Такаба-сан. То, что вы сделали сегодня, потребовало от вас мужества и силы. Я горжусь вами.

Такаба покраснел.

- Нет, это ведь из-за вас. Я не такой глупый. Я знаю, что вы сделали, разговаривая со мной. Вы заставили меня попытаться помочь вам, потом заставили увидеть в вас себя, так что мне пришлось самому помочь себе. Очень хитро, сенсей, я тоже вами горжусь.

Он ухмыльнулся и вышел.

Ничто не может заставить Такабу сидеть спокойно долгое время. Хамада улыбнулся про себя. Потом медленно опустился в кресло и посидел так немного.

Всепоглощающее чувство облегчения затопило его. Чувства, идущие от души, вскоре пролились слезами по щекам. Он склонился над столом, положив голову на руки, не пытаясь остановить слезы, зная, что это не столько даже от всего, пережитого сегодня. Сенсей, вы были настолько правы. Вы были правы во всем. Как бы я хотел, чтобы вы были все еще живы и сказали мне это…

Слезы продолжали бежать, и он почти чувствовал руку своего старого учителя, гладящую его по волосам. Слезы оставили в душе умиротворение, чувство спокойствия и решимости. Он сел и отер лицо.
Теперь он будет с ними до конца. Он будет следить, чтобы все трое вылечились и нашли свое счастье. А потом будет делать то же самое для других.

Хамада вздохнул, поглядев на телефон на письменном столе, и не смог подавить растущую улыбку. Опять время звонить Асами. Он встал, подошел к столу и набрал номер.


Асами снова посмотрел на часы. Он думал, что ролексы действительно стоящая вещь. Так почему же время тикало так медленно? Он потряс их, но движение не ускорялось. Дешевая европейская подделка. Завтра же он купит новые, японские.

Он снова вернулся к чтению отчета, но строчки перед глазами сливались. Он потер глаза. В последнее время он так быстро уставал. Может быть, с некоторыми его вылазками стоило завязывать… Все равно осталось не так уж и много людей, которых нужно было убить. Завтра же утром он напишет докладную.

Телефон зазвонил, и сердце едва не остановилось. Рука зависла над трубкой, потом все же подняла ее. Он посмотрел на дисплей и ответил.

- Хамада?

- Здравствуйте, Асами-сан. Я звоню, чтобы отчитаться за неделю.

- Как он, черт возьми? Я сделал, как вы просили, и оставался в стороне, –вообще-то это не было правдой. Люди Асами все приносили ему результаты наблюдения, включая фотографии. – Я устал от всего этого. Каков ваш вердикт? Я начинаю терять терпение.

- Я потерял слишком много своего терпения, чтобы дать вам все испортить. Это ведь мои пациенты. Ясно? Вам никогда не приходило в голову прикупить немного чувства юмора, с вашим-то состоянием? Думаю, он почти готов с вами увидеться. Дайте ему неделю-две. Следующая будет самой важной. Тогда я дам вам уже определенный ответ.

- Следующая неделя? – голос Асами звучал ровно. – Похоже, это ваша любимая фраза. А как вам это: вы останетесь живы, если я получу Такабу на следующей неделе. Я использовал фразу в верном контексте?

- Асами-сан, вы же понимаете, что перестройка человеческого ума вовсе не перестройка машины? Что разъем А не подходит к слоту Б и нужно кое-что настроить? Вот вам аналогия. Вот представьте, вы идете на очередной заказ, и у вас ломается пистолет. Без понятия, как. Я людей не убиваю. Но уверен, что вы можете такое представить. И есть два оружейных магазина: один, который вернет вам его назавтра, но сделает все как попало. И второй, ремонт в котором займет неделю, но работа будет безупречна. Какому вы доверите свою жизнь? Какому вы вверите жизнь Такабы?

Асами приглушенно выругался. Чертов психиатр был прав, и ему это не нравилось. Он заговорил обманчиво спокойно:

- Конечно же, я предпочту второй магазин. Хотя ваша аналогия не идет ни в какое сравнение. Там мне дадут другой пистолет на время ремонта моего. А вы пойдете на такое, Хамада? Дадите мне попользоваться вами в обмен на Такабу? Он рассказал вам, какие игры мы предпочитаем?

Асами не собирался и вправду его трахать, но последнее слово должно было остаться за ним. Он ухмыльнулся, услышав, как тот громко сглотнул в ответ.

- Если так, то я принимаю ваши условия. Мне послать за вами машину? Принесите с собой смену нижнего белья. Такаба постоянно забывает об этом, и ехать домой потом весьма неудобно.

- Черт вас побери, Асами! Я вам не запасной вариант. Если вы кого-нибудь за мной пришлете, я… я…

- Что, сенсей? Потеряете терпение?

Хамада громко выдохнул.

- Послушайте. Я понимаю ваше раздражение. Но вы с ним не работаете. Работаю я. Вы доверяете мне в моей работе или нет?

Доверяет ли?

- Нет, вообще-то я вам не доверяю, сенсей, но вы единственный в городе подходящий вариант. Хорошо. Еще неделя. Но к тому времени вы дадите мне окончательный ответ. Или я действительно пошлю к вам кое-кого, и уже не для развлечений. С меня хватит. – Асами повесил трубку и отшвырнул телефон прочь.

Он провел рукой по полированному красному дереву, по узорам, изгибающимся под пальцами. После той ночи все было отполировано заново, но он все еще чувствовал исходящий от дерева жар, отпечатки, оставленные их телами. Он остановился, нетерпеливо побарабанил по столу пальцами и вытащил сигарету. Почему? Мысленно он все чаще и чаще задавал себе этот вопрос.

Он был практичным человеком. Всегда думал о себе в терминах «что», «как» и «когда-где-кто». Но вот «почему»… Об этом он никогда не задумывался. Может быть, потому что ответ всегда был один и тот же. Ради денег, власти, уважения, контроля. Но сейчас что-то неуверенное сквозило в старой поговорке. Что-то неадекватное.

Он затушил сигарету в пепельнице, потянулся за другой. Идиотизм, подумалось ему. Тратить время на такую ерунду. Он собрался с мыслями и вернулся прочтению отчетов, запрещая себе видеть, как чуть дрожат страницы, которые он перечитывал в который раз.