Fairy stories

Глава 8

- Я собираюсь заказать еду с доставкой на дом, - сказал Мамору, когда они вышли из комнаты Аи. – Ты хочешь чего-нибудь?

- Нет, - тихо ответил Ран, глядя в пол.

- Ладно, - Мамору, похоже, понял, что Ая вообще не настроен на разговор, вне зависимости от темы, и оставил его одного.

Ран сделал пару шагов к двери их с Кеном совместной спальни, убеждая себя, что сейчас не время посыпать голову пеплом, в конце концов, Хидака сам довел себя до этого. Отчасти. Проклятье, невозможно же определить, сколько в произошедшем вины самого Кена. Частично, да, конечно, но как провести черту между виновностью и безумием? Несмотря на это...   

Ая помотал головой. Он снова медлит, а у него и так мало времени. Он заставил себя шагнуть вперед и тихо вошел в спальню.

Сидевший на стуле возле окна Наги оторвался от книги, кивнул, едва заметно улыбнулся Рану и вернулся к своему занятию. Со стороны казалось, что он полностью погружен в чтение, но Ая знал, как он хорошо натренирован – лучше, чем любой агент Критикер, за что можно было поблагодарить как Эсцет, так и Кроуфорда, – и понимал, что Наги полностью контролирует ситуацию. Это было очень кстати, поскольку сам Ран ничего больше контролировать не хотел.

Кен смотрел в потолок, по его щекам непрерывно текли слезы. Он, похоже, не замечал появления Рана, но когда тот присел на край кровати, перевел на него затуманенный взгляд. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а затем Кен протянул руку. Ая взял ее и сжал в ладонях, понимая, что должен что-то сказать – но его мозг отказывался выдать хоть что-нибудь подходящее. 

- Я больше никогда не увижу тебя, да? – прошептал Кен.

- Не знаю, - ответил Ая.

- Они не позволят мне увидеть тебя.

Ран не очень понял, кого Кен имел в виду под словом «они», но заметил, что слезы начали катиться по лицу Хидаки быстрее. Хотя и в этом он не был уверен.

- Не знаю, Кен.

- Как… Как я смогу жить без тебя? – голос Кена был едва слышен, его глаза молили об ответе, как будто Ран его и вправду знал.

- Очень просто. Не жалей обо мне, не мечтай обо мне, не думай обо мне, - полушутливо отозвался Ая.

Хидака вымученно улыбнулся в ответ.

- Я подвел тебя.

- Нет, - Ая прикоснулся губами к его руке. – Нет.

- Подвел. Я знаю это, можешь говорить, не боясь меня обидеть.

Ран молчал.

- Ты когда-нибудь любил меня, Ая?  - спросил Кен, с трудом фокусируя покрасневшие и опухшие глаза на его лице.

Ран почувствовал как ядовитые щупальца эмоций, едва не удушившие его этим утром, снова заползают в сознание. Не желая повторения срыва, он решил было промолчать, но понял, что хочет сказать Кену одну вещь – ту, которую считал правдой.

- Ничего, Ая, ты не… - начал Кен, отводя взгляд.

-Да, - произнес Ран и понял, что теплые капли катятся теперь и по его собственным щекам. Черт, он столько не плакал с тех пор, как Такатори уничтожил его семью. Он прижал руку Кена к своим губам, пытаясь сглотнуть вставший в горле комок. «Пожалуйста, не проси меня говорить это вслух», - мысленно взмолился он.

Хидака снова взглянул на него, сначала удивленно, потом недоверчиво. Ая зажмурился, борясь со сжавшей грудь болью, но почувствовав, как Кен, осторожно высвободив свою ладонь, прижал ее к его щеке, открыл глаза и сморгнул слезы. Кен улыбался, почти радостно. Он выглядел таким же открытым и простодушным, каким был до убийства Казе, до того как познал, что такое предательство. И в повисшей между ними тишине Ая услышал свой собственный голос: - Я люблю тебя.

Глядя на счастливого и почти что успокоенного Кена, Ран порадовался, что все же сумел произнести это вслух.

- Это все, что я хотел, Ая. Единственное мое желание – с тех пор как я встретил тебя, - сорванным голосом пробормотал Хидака, его лицо сияло.

Ран исчерпал свой скудный запас реплик, пригодных для подобных разговоров, поэтому просто сжал руку Кена и, стараясь выглядеть не слишком нелепо, схватил пару бумажных платков с тумбочки и высморкался в них. От всех этих рыданий жутко забивается нос.

- Побудешь со мной, пока они не придут? - спросил Хидака.

Тщательно вытерев лицо, Ая наклонился и поцеловал Кена сначала в лоб, потом в губы.

- Конечно, побуду.

Его голос был полон слез, но, хвала богам, не срывался. Он снова поцеловал Кена - сдержанно, но долго, а затем забрался на постель, пытаясь прижаться к Хидаке как можно ближе и вместе с тем стараясь, чтобы его неосторожные движения не растревожили нанесенные Шульдихом раны. Ран не злился на телепата за то, что тот сделал, но сейчас ему хотелось, чтобы Кен был здоров. 

- Ая, я хочу видеть тебя, - сказал Кен, и Ран, опершись на локоть, запустил пальцы во взлохмаченные черные волосы. Лицо Хидаки все еще светилось от счастья, но из глаз снова покатились слезы.

- Прости, Ая. Пожалуйста, прости меня…

Ран накрыл рот Кена своим, на этот раз целуя дольше и менее сдержанно.

- Конечно.

Он сдвинул руку, рассеянно поглаживавшую бедро Кена, и обхватил заметно увеличившуюся выпуклость под джинсами, чувствуя себя при этом последним эгоистом – он видел кровоподтеки, проступившие на теле бывшего напарника рядом с опоясывающих его грудь бинтами, но не мог остановиться, не хотел останавливаться. Ему хотелось хотя бы раз заняться любовью с Кеном, точно знающим, что Ая любит его.

Кен застонал, видимо, полностью согласный с такой идеей.

– У нас есть для этого время?

- Должно быть, - пробормотал Ая, избавляясь от рубашки и стаскивая с себя джинсы. Боковым зрением он заметил, что Наги перестал притворяться всецело поглощенным чтением, и жадно наблюдает за ним. Рану было все равно. – Вряд ли они станут вытаскивать тебя из-под меня.

- Я бы на это не рассчитывал, - с усмешкой ответил Кен, расстегивая свои джинсы. Ая стащил с него штаны, белье и носки, и от полной наготы красивое, мускулистое тело отделяла только белая полоска бинтов. Балансируя над Хидакой, опираясь на локти и коленки, Ран обхватил его лицо ладонями. Длинные пряди волос спадали с его плеч на грудь Кена.

- Жаль, что я не могу лечь на тебя, - сказал Ая.

- Можешь, - прошептал Кен, гладя его волосы. – Можешь сделать мне больно. Ничего страшного.

Ран покачал головой.

- Не хочу, - он еще шире развел колени и обхватил рукой оба их члена, наслаждаясь ощущением горячей, влажной плоти Кена, прижимающейся к его собственной. – Я лучше сделаю так, - сказал он, сжимая ладонь в медленном, но сильном ритме.

Кен со стоном вцепился в волосы Рана.

Ая не мог вспомнить, когда последний раз ему было так хорошо. Он действовал на автопилоте, но остро ощущал все происходящее: поцелуи, ласки, поглаживания, стоны, дыхание.

Он так и не понял, то ли он сам дотянулся до масла на тумбочке, то ли Наги, не вставая с места, сделал это телекинезом, но флакон оказался у него в руке очень кстати. Подняв ногу Кена, которую тот сразу же закинул ему на плечо, Ая обхватил возбужденный член любовника губами, смакуя хорошо знакомый вкус, и надавил двумя смазанными пальцами на тесный анус.

Кен громко застонал, а где-то сбоку Ая услышал негромкий, но судорожный вздох Наги. 
Не прерывая ласки, он согнул пальцы, уже проникшие в тело Хидаки. Кен заорал и попытался толкнуться вперед в дразнящий его рот, но Ран удержал его, продолжая игру, доводящую партнера до исступления.

- Ая… Пожалуйста… - выдохнул Кен.

Ран, не отрываясь от своего занятия, что-то вопросительно хмыкнул, заставив Кена выгнуться и закатить глаза. Сжав губы на твердой плоти и дразня языком разрез на головке члена, Ая слегка повернул голову . Он заметил, как Наги ласкает себя рукой, не сводя от него горящих глаз. Легонько касаясь пальцем простаты любовника, Ран выпустил его член изо рта и бросил на Наги томный, откровенно непристойный взгляд. Его позабавило, как напряглись мускулы на шее юноши и как поспешно отдернул он руку, чтобы не дать себе кончить.

Чувствуя себя извращенцем, но нисколько по этому поводу не переживая, Ая снова переключил внимание на Кена и вытащил пальцы, намереваясь налить немного масла на руку, но тут Хидака выхватил флакончик. Он увлажнил свою ладонь, и Ран пододвинулся ближе, позволяя Кену самому смазать его член. Хидака сжимал его гораздо сильнее и двигал рукой гораздо резче, чем то было необходимо, но это было так приятно, что Ая даже не заметил, как начал подаваться вперед, ритмично толкаясь в ладонь любовника. Только услышав свой собственный стон и невнятный шепот, он немного опомнился и заставил себя остановиться. Кен смотрел на него расширенными глазами, очарованно и почти благоговейно. Ая улыбнулся, поцеловал полураскрытые губы, вернул его ногу обратно на свое плечо и легко вошел в распростертое под ним тело.   

После этого отдавать себе отчет в происходящем стало трудно. Кен немного сдвинул свои бедра, найдя угол, при котором они оба получали максимальное удовольствие, и Ая только должен был помнить, что нельзя наваливаться всем весом на сломанные ребра. Он старался удержать глаза открытыми, но не смог, и, закрыв их, представил, будто они с Кеном плывут вместе, покачиваясь на волнах горячего, безбрежного океана, как дельфины или…

Образ змеи снова возник в его сознании, но на этот раз они с Кеном оба были змеями, пожирающими друг друга, превратившимися в уроборос* - символ бесконечности.

Он слышал свой голос, повторяющий имя Кена, чувствовал, как тело любовника сжимается вокруг него, когда тот, задыхаясь, с криком кончает на ласкающую его руку, а затем оргазм накрыл и самого Рана, замораживая и одновременно сжигая каждый нерв, и он только успел подумать, что это - ради любви, хотя бы раз, ради любви… 

Осознание происходящего постепенно возвращалось к Ае, вместе с шепотом, поцелуями и легкими прикосновениями к разгоряченной коже. Он открыл глаза, чтобы взглянуть на лицо Хидаки всего в нескольких сантиметрах от его собственного. Ран  потянулся к его губам, снова и снова нежно целуя Кена и отстраненно недоумевая, почему они оба плачут.

- Ая.

Вздрогнув, Ран вскинул голову и отбросил упавшие на лицо волосы.

- Прости, что прерываю, - Наги, как всегда невозмутимый и собранный, стоял возле самой кровати. – Но Критикер уже здесь. Я дам вам время приготовиться.

Он вышел из комнаты раньше, чем до Аи дошел смысл сказанного.

*****

Наги, Шульдих, Ёдзи, Ая и Мамору столпились вокруг носилок, к которым был привязан Кен, пока санитары открывали задние двери скорой.

- Разве в этом есть необходимость? Я имею в виду, ремни, он же ранен… - неуверенно проговорил Ёдзи.

- Это предосторожность, применяемая ко всем нашим буйным пациентам, - ответил доктор Токивара, который, по-видимому, был одним из врачей, лечивших Кена раньше. – Не могу сказать, что рад Вас снова видеть, господин Хидака.

Кен, казалось, не обращал внимания ни на кого, кроме Аи, поэтому тот взял на себя обязанность метнуть на доктора острый взгляд и резко бросить:

– Уверен, что это чувство взаимно.

Доктор собирался что-то ответить, но тут поспешно вмешался Шульдих.

- Почему бы вам не проверить, что в машине все готово, доктор Мокитара? – сказал он, наполовину направляя, наполовину подпихивая доктора к скорой.

- Вообще-то я Токи…

- Да какая разница!

Наги отошел на почтительное расстояние, оставляя четверку Вайсс наедине. На некоторое время воцарилась тишина.

Мамору заговорил первым: – Ну, я не прощаюсь. Я буду навещать тебя несколько раз в неделю и поеду с тобой в скорой.

Кен сумел оторвать взгляд от Аи, чтобы улыбнуться ему.

Ёдзи почесал затылок, неловко переминаясь с ноги на ногу.

- Я, по ходу, чувствую себя ответственным за то, что это случилось именно сейчас…

Кен взглянул на него.

- Ты не виноват, Ёдзи. Извини, что сорвался как раз, когда ты приехал. Мне хотелось бы … хотелось бы поговорить с тобой еще. Но не уверен, что из этого вышло бы что-то путное, меня слишком клинило на мысли, что ты…

Кудо сжал привязанную руку Кена.

– Да. Я, похоже, обречен? – слабо усмехнулся он. – Эй, прости, я… я к тому, что, должно быть, я вел себя, как полный придурок, возомнивший, будто он тут самый крутой, и это после пяти лет мотания хрен знает где и…

- Забей, Ёдзи. Просто… позаботьтесь об Ае, парни, ладно?

Ран почувствовал вспышку раздражения, но не достаточно сильную, чтобы как-то реагировать.

- Обязательно, - ответил Ёдзи, снова пожав руку Кена и наконец отпуская его.

- Мы присмотрим за ним, не волнуйся, Кен, - заверил Мамору.

Хидака улыбнулся им и снова перевел взгляд на Рана.

- Прощай, Ая. Я люблю тебя, не забывай.

Ран не знал, что ответить на это, поэтому просто наклонился и поцеловал его.

Повинуясь кивку Мамору, Наги телекинезом поднял носилки и отлевитировал их в скорую.

- Вы завтра все приезжаете в Токио? - спросил Мамору.

- Собираемся, - ответил Шульдих, подходя к Ёдзи. – Ты выдержишь денек без Наги?

Мамору фыркнул. – Некоторые его миссии длятся неделями. Мы не сиамские близнецы.

- Да, но вряд ли на этих миссиях он проводит время в компании трех самых неотразимых мужчин на планете, - с самодовольной усмешкой заявил Кудо.

- Ха. Ты единственный из них, кого Наги еще не поимел, Ёдзи, - ухмыльнулся в  ответ Мамору.

Глаза Кудо стали размером с чайные блюдца. Он развернулся к Шульдиху.

- Извини?! Я его правильно понял?!

Они углубились в телепатическую дискуссию, и, воспользовавшись моментом, Мамору подошел к Рану и взял его за руки.

- Ты в порядке, Ая?

- Да, - автоматически ответил тот.

Мамору вздохнул.

- Я знаю, что нет. Просто… хотя бы ненадолго позволь нам позаботиться о тебе, ладно, Ая? Не волнуйся за Кена, на этот раз у него будет специальная программа  лечения. Я лично буду за всем наблюдать. Он получит все, что захочет, кроме…  - он замолк.

- Меня? Свободы? Неповрежденного мозга? – с легкой горечью бросил Ран.

Мамору опустил голову.

- Пожалуйста, позаботься о себе, ладно, Ая? А беспокоиться о нем предоставь мне.

Ая промолчал.

Мамору обнял его. – Я люблю тебя, ты же знаешь, - прошептал он Рану на ухо.

Ая ничего не ответил, но обнял его в ответ.

Врачи сели в скорую, Мамору поцеловал Наги на прощание, и машина, сорвавшись с места, вскоре исчезла из вида. Ая стоял в стороне от остальных, глядя ей вслед. 

Внезапно он осознал, что еще один человек, который значил для него очень многое, оставил его. Пусть против своей воли - это не важно, ведь он все равно ушел.

Это будет происходить всегда, подумал он. Ты сам заставляешь их это делать. Если бы ты с самого начала боролся за Кена, то он бы не…

Если бы ты не давил так на Аю-тян, то… 

Если бы ты…

Если…

Это твоя вина. Всегда была твоя вина и всегда будет. Ты отталкиваешь их. Это твоя вина.

Ая услышал чьи-то всхлипывания, и на секунду задумался, кто бы это мог быть.

Твоя вина… твоя вина… твоя…

«ПРЕКРАТИ!» - голос Шульдиха, набатом зазвучал в его голове.

Сознание Аи встало на место с почти осязаемым щелчком, но он так и не понял, когда успел его потерять. Его трясло, из глаз текли слезы, он стоял на коленях, упираясь на землю руками в опасной близости с лужей блевотины. Ёдзи придерживал его волосы, убирая пряди от лица, а Шульдих обхватил за плечи, не давая упасть. Его снова вытошнило. Боль была такой невыносимо острой – казалось, что его вот-вот разорвет на куски. Он надеялся на это. Он надеялся…

«Не надо об этом думать, feurig. Сейчас я немного успокою тебя, хорошо? Я сниму часть твоей боли».

Ая не мог кивнуть, но он подумал – да, да, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Ран чувствовал, как захлестнувшие его паника, стыд, вина и боль слабеют, а их место заполняет пустота, то небытие, в котором он прожил последний год, но он был благодарен за это.

Ая не помнил, как они очутились внутри дома - он пришел в себя, когда Наги уже левитировал чашку зеленого чая ему в руки. Шульдих и Ёдзи сидели по обе стороны от него и разговаривали. Ран отметил, что Наги уже успел вернуть на место его любимое кресло и даже восстановить окно. Ая отстраненно размышлял над тем, как телекинетик умудрился сплавить воедино разбившееся вдребезги стекло, когда его внимание привлекли слова Шульдиха.

- Я не могу забрать всю его боль, Ёдзи. Она ему необходима, иначе он никогда не поправится.

- Да, - отозвался Кудо. – Я знаю, я просто не хочу, чтобы его еще раз так скрутило.
 
- Я не могу гарантированно предотвратить рецидив без существенных изменений в его психике, что, скорее всего, только ухудшит ситуацию. Он сам делает это с собой. Не по своей воле, не сознательно, но так работает его разум. Послушай, просто дай мне заняться этой стороной его выздоровления, ладно? Я знаю, что делаю.

- Что тогда делать мне? – возмущенно выкрикнул Кудо.

- Быть его другом, - очень серьезно ответил Шульдих.

- Я рад, что вы обо всем договорились, - произнес Ая.

- Эй! Ты снова с нами! – воскликнул Ёдзи, обнимая его. – Я волновался за тебя, Ая.

- Теперь они не смогут говорить о тебе за твоей спиной в твоем же присутствии, - отметил Наги, в негромком голосе которого явственно слышался юмор.

- Заткнись, паршивец, - изображая негодование, прорычал Шульдих. – Ты занимался тем же самым, просто он этого не знал.

Ая вздохнул. Он был совершенно измотан и очень хотел спать.

- Что нам предстоит дальше? – спросил он.

- Ну, - начал Кудо, обнимая его еще крепче. – Завтра мы собираемся доехать до Токио. Шу постарается выйти на связь с Кроуфордом сегодня вечером, чтобы узнать, где Фарфарелло, а потом…

- Фарфарелло? – переспросил сбитый с толку Ран.

- Ах да, мы же не сказали тебе. Шульдих хочет, чтобы мы втроем отправились навестить Фарфарелло. Вроде как он стал вполне вменяемым. Ты не против, Ая? – немного обеспокоенно сказал Ёдзи.

Ран пожал плечами. – Мне все равно, - ответил он.

Ёдзи взглянул на Шульдиха, который молча развел руками. – Ладно, в общем, от того, сколько времени понадобится Шу, чтобы добыть информацию, будет зависеть, сколько мы пробудем у Мамору и Наги в Токио. Если ты, конечно, не захочешь задержаться там подольше.

- Не захочу, - просто ответил Ая. – Я хочу уехать из Японии.

- Будем надеяться, что Фарф не в Японии, - пробормотал Шульдих.

- Мы уедем при первой же возможности, хорошо, Ая? – спросил Ёдзи, улыбаясь ему.

- Ладно, - он мягко оттолкнул Кудо и встал. – Я иду спать.

- Хорошо, спокойной ночи, Ая! – крикнул ему вслед Ёдзи и, повернувшись к Шульдиху, продолжил, видимо, думая, что Ран его не услышит. -  Приглядывай за ним, ладно?

- Конечно, - так же вполголоса откликнулся телепат.

Ая тяжело вздохнул. С этой парочкой, постоянно ошивающейся поблизости, будет непросто. Хотя он всегда может сорваться и убить их. Эта мысль обнадеживала.

******

- Ты уверен, что это здесь? – спросил Ёдзи, входя следом за Шульдихом и Аей в небольшой, но шикарный ресторан под названием  «Thibodeaux». - Это выглядит чересчур… высококлассно.

- Это здесь, - отозвался Шульдих, уверенно проходя мимо встречающего посетителей метрдотеля  к столику, от которого открывался роскошный вид на располагавшийся рядом с рестораном ботанический сад.

Ёдзи и Ая последовали за ним.

- Ух ты, - воскликнул Кудо, разглядывая сад. – Некоторые цветы я даже ни разу не видел! Давайте сходим туда завтра. Как думаешь, Ая?

Ран пожал плечами. Ёдзи и Шульдих отвлеклись на официантку, которая принесла винную карту, больше напоминающую экземпляр «Войны и Мира». Она начала расписывать дежурные блюда так, как будто в жизни не встречала ничего чудеснее, чем лангусты étoufée, рагу из бобов с кусочками телятины, рыба-меч в приправе из имбиря, кайенского перца, уксуса, оливкового масла и зелени … тут Ая перестал слушать, полностью погрузившись в свои мысли.

***

Они пробыли в Токио пять дней, потому что, хотя Шульдих и связался с Кроуфордом, пока они еще были в Киото, тот не смог сразу сообщить, где находится Фарфарелло. Оракулу понадобилось целых пять дней, чтобы выяснить, что он работает в ресторане в Новом Орлеане. 

Эти пять дней были для Аи сущим адом, хотя остальные четверо, казалось, наслаждались жизнью. Шульдиху несколько раз даже удалось заставить Наги смеяться в голос, и не только с помощью щекотки, которая, как правило, приводила к незапланированному столкновению телепата с ближайшей стеной. Ёдзи в таких случаях говорил, что телепата предварительно надо бы выкрасить в синий цвет… Ая понятия не имел, что имелось в виду, но Шульдих ржал, как ненормальный.  Потом домой возвращался Мамору, они ужинали, пили вино, дрались подушками – тут всегда побеждал Наги – и периодически пытались втянуть в свои развлечения Рана. Но у него на это не было настроения. Он старался как можно больше времени проводить в одиночестве в комнате для гостей, но Шульдих каждый раз вскрывал замок и вытаскивал его, вынуждая сидеть вместе со всеми. По крайней мере, ничего другого телепат его делать не заставлял. В целом Шульдих был с ним терпеливее всех остальных…

***

- Ая! – Ёдзи толкнул его локтем. – Хочешь выпить?

Ран взглянул на выжидательно улыбающуюся ему официантку. – Я… у вас есть чай?

- Горячий или со льдом?

- Горячий, пожалуйста.

- Конечно! Секундочку! – она поспешила за заказом, проворно лавируя между посетителями, количество которых увеличивалось по мере того, как за окнами темнело и день сменялся вечером.

- Чем тут может заниматься Фарфарелло? - спросил Кудо.

- Представить себе не могу, - спросил Шульдих. – Посудомойщик? Я сильно сомневаюсь, что он официант или уборщик, - добавил он, беззастенчиво разглядывая молоденьких, хорошеньких, идеально вышколенных официантов. – Думаю, его должны держать подальше от посетителей. Должно быть, он подрабатывает посудомойщиком, чтобы платить за школу. А может, он бармен?

- Кстати, да, ты говорил про школу…

Ая снова перестал следить за разговором - им принесли напитки, хлеб и домашний салат. Еда Рана не очень интересовала, но только до того, как он попробовал хлеб.

- О, - удивленно протянул он.

- Кроме шуток, - широко распахнув глаза, выдохнул Ёдзи. – Это невероятно!

- Салат ничуть не хуже, - добавил Шульдих. – Никогда не думал, что кучка листьев может быть такой… впечатляющей.

После этого замечания они все вплотную занялись едой. К тому времени, когда принесли горячее, Ая почувствовал, что объелся, но запах меч-рыбы был таким соблазнительным… Он не мог вспомнить, когда последний раз так интересовался тем, что ест.

- Ничего удивительного, что американцы такие толстые, - воскликнул Кудо. – Порции тут немеряные. 

- Добро пожаловать в страну свободы, самый роскошный в мире свинарник, - сказал Шу, пробуя свою перепелку с овсянкой.   

- Mein gott, - он потряс головой. – Вот это да. Я хочу поговорить с тем, кто это готовил.

Проходившая мимо официантка внезапно остановилась рядом с их столиком.

- Красавица, попроси-ка шеф-повара подойти к нам, пожалуйста. Да, и если у вас есть такой Фарфарелло – то его тоже.

Официантка нахмурилась. – Я не знаю никого по имени Фарфарелло.

Шульдих закатил глаза. – Ладно, как насчет парня с очень бледной кожей, шрамами на лице и повязкой на глазу - есть варианты?

Официантка кивнула. – Да, Джон Фарлайн.

- Отлично, давай его сюда.

- Сию минуту, сэр.

Она кинулась по направлению к кухне, и Шульдих, откинувшись на стуле, довольно объявил: - Бог мой, я обожаю телепатию.

Ёдзи засмеялся и начал что-то говорить, но тут их отвлекли неожиданные аплодисменты.

Вздрогнув, Ая оглянулся и увидел Фарфарелло, в слегка заляпанной белой униформе повара, кланяющегося и машущего рукой в знак признательности. Он направлялся к их столику, но ему то и дело приходилось останавливаться, чтобы обменяться рукопожатием и перекинуться парой слов с постоянными посетителями. Некоторым женщинам он даже позволил поцеловать себя в щеку. Еще большее удивление вызывало то, что представительницы слабого пола, на которых у него не нашлось времени, поглядывали на счастливиц с явной завистью. Ая повернулся к Шульдиху узнать, что тот об этом думает, и не очень удивился потрясенному выражению на его лице. Он перевел взгляд на Ёдзи, но тот лишь развел руками. 

Фарфарелло тем временем добрался до их столика. Он остановился напротив Шульдиха, возле пустующего стула, и хмуро уставился на своего бывшего товарища по команде. Наконец он резко отодвинул стул ногой и тяжело на него опустился.

- Какого дьявола ты тут делаешь, о виноватый? – Ая подумал, что в английском его ирландский акцент кажется гораздо заметнее, чем в японском. – Да еще притащив с собой котят?

Шульдих не мог отвести от него глаз.

- Ты… отрастил волосы?..

Ая снова поднял взгляд на Фарфарелло, заметив теперь, что его белые волосы действительно сильно отросли и теперь собраны в пучок, удерживаемый сеточкой.

- Неподражаемо. Как всегда. Стоило ждать пять лет, чтобы услышать это.

- Так значит, ты не посудомойщик, - встрял Ёдзи. – Если, конечно, не существует какая-то американская традиция аплодировать посудомойщикам, о которой я не знаю.

Под обращенным на него взглядом Фарфарелло он спасовал и поспешно сдал любовника. – Это Шульдих сказал, а не я!

Фарфарелло покачал головой.

- Я заканчивал самую старую кулинарную академию в Париже не для того, чтобы стать посудомойщиком.

- Правда? Париж? Ты – повар?

Фарфарелло вздохнул. – Я не повар, я – шеф-повар. Какие-то проблемы, Шульдих?   

- Нет, я… - Шульдих никак не мог прийти в себя. – Просто… люди здесь воспринимают тебя совсем по-другому.

- Да, здесь меня считают странноватым и эксцентричным, но всем на это наплевать, если еда хорошо приготовлена, - Фарфарелло поднялся. – Как бы мне ни хотелось посидеть и потрепаться, у меня полно дел на кухне. Уверен, что ты вернешься, но в следующий раз приходи поближе к закрытию, хорошо? А пока развлекайся со свои… - пронизывающий взгляд Фарфарелло переместился на Аю, и тот невольно поежился. – Что с тобой стряслось, рыжий? Ты точно застрял посреди пустыни. И к тому же не очень приятной пустыни.

Ран промолчал, но взгляда не отвел.

Фарфарелло потряс головой и махнул рукой Шульдиху. - Пересечемся как-нибудь. Приглядывай за своими кошками.

Он зашагал обратно к кухне, и Ая услышал, как Ёдзи говорит негодующим тоном: - Мы тебе не кошки. Черт, я никогда не думал, что он такой высокомерный…

- Он изменился, но не так сильно, как я думал, - Шульдих казался довольным. – Похоже, он нашел свое место в жизни. Думаю, это здорово.

Ая снова отключился, перестав их слушать. Он потыкал вилкой свою еду, первый раз в жизни жалея, что его желудок не такой вместительный, как хотелось бы. Вряд ли блюдо будет так же вкусно, если разогревать второй раз.

Он никак не мог избавиться от образа горящего, желтого глаза Фарфарелло. В его воображении он угрожающе висел над пустыней, как око Саурона, всевидящее, сжигающее все на своем пути.


*Уробо́рос, ороборос (от греч. ουρά, «хвост» и греч. βορά, «еда, пища»; букв. «пожирающий [свой] хвост») — мифологический мировой змей, обвивающий кольцом Землю, ухватив себя за хвост. Считался символом бесконечного возрождения, одним из первых символов бесконечности в истории человечества. Также было распространено его изображение не в виде кольца, но в виде «восьмерки». Алхимический символ.